Почему автор назвал элегию мой гений. Анализ стихотворения Батюшкова «Мой гений. Средства художественной выразительности

Как мы с вами установили (и даже показали на примере послания «Мои пенаты»), Батюшков был человеком романтической эпохи, который тосковал по утраченной классической ясности. Чем дисгармоничнее становилось его мироощущение, тем гармоничнее, «классичнее» - поэтический язык. Потому-то столь часто повторяются в его произведениях устойчивые поэтические формулы. По той же самой причине Батюшков из стихотворения в стихотворение воспроизводил условный портрет своей возлюбленной: «златые власы», голубые глаза... Это не был портрет реальной женщины - это был прекрасный, неподвижный, несуществующий идеал. А «сладкая» звукопись батюшковского стиха, ласковая, гибкая, глазурью покрывала созданные им поэтические образы. Ho в глубине этой неподвижной и чуть сонной формы таилась тревога, и она могла в любое мгновение вырваться наружу, нарушив обманчивый покой батюшковского стиля.

Вы уже читали одну из самых «воздушных» элегий Батюшкова - «Мой гений», рассматривали ее как один из образцов любовной лирики XIX века. Теперь пришла пора заняться монографическим анализом текста, связать особенности стихотворения с общей картиной мира, которую Батюшков создает в своем творчестве.

О, память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальной
И часто сладостью своей
Меня в стране пленяешь дальной.

Моей пастушки несравненной
Я помню весь наряд простой,
И образ милый, незабвенный
Повсюду странствует со мной.

Хранитель гений мой - с любовью
В утеху дан разлуке он:
Засну ль? приникнет к изголовью
И усладит печальный сон.

Общая тональность стихотворения - нежность, общее впечатление - гармония. Ho уже в первом стихе исподволь намечено столкновение двух тем, двух настроений: печаль разлуки, воспоминание о которой хранит рассудок, и сладость любви, о которой не может забыть сердце поэта. У каждой из этих тем, у каждого из этих настроений сразу появляется свое звуковое соответствие. Сладкая память сердца связана с любимыми батюшковскими звуками - «л», «н», «м». Они тянутся, обволакивают слух, успокаивают. А грустная память рассудка связана с резкими, взрывающимися, рокочущими звуками: «п», «р», «ч». Звуки эти сталкиваются в строке, борются друг с другом, как память о печали борется с памятью о счастливой любви.

Поэт погружается в глубины «памяти сердца» в трудную минуту. Недаром первый стих открывается тяжелым вздохом, почти стоном: «О, память сердца!..» Так взывают на краю отчаяния к Богу: «О, Боже!..» И незаметно для самого себя Батюшков попадает под пленительную власть «памяти сердца». Вторая строфа говорит об успокоении, о чудном воспоминании. Поэтому на протяжении всей строфы - вплоть до последней строки! - ни разу не слышно грозно-раскатистого «р» или сопротивляющихся произношению «п» и «ч». Звуки льются волной, как золотые локоны любимой. (Вот он, излюбленный Батюшковым условный портрет золотоволосой голубоглазой красавицы!) И в следующей строфе Батюшков «расшифровывает» этот образ, напоминает читателю о жанре идиллии, в пастушеские одежды которой наряжена его героиня: «Моей пастушки несравненной / Я помню весь наряд простой...»

Ho вот на что обратите, пожалуйста, внимание. В самом последнем стихе этой, казалось бы, совершенно безмятежной строфы, внезапно появляется один-единственный звук «р»: «Небрежно». Он не нарушает общего «воздушного» звучания строфы, но, как камертон, незаметно перенастраивает стихотворение на иной лад.

Третья строфа тематически примыкает ко второй. Здесь также говорится о торжестве «памяти сердца» над «памятью рассудка», любви - над разлукой. Ho звукопись совсем другая: ПаСТуШКи неСРавненной... наРяД ПРоСТой. И в этом есть определенный смысл. Ведь во второй строфе Батюшков стремился передать состояние блаженства, охватившего его при воспоминании о любимой. А в третьей - он медленно, постепенно, но неумолимо выходит из этого состояния, возвращается мыслью к своему сегодняшнему невеселому положению.

...образ милый, незабвенный
Повсюду странствует со мной...

Лирический герой Батюшкова - странник, он одинок, рассудок не дает ему забыть об этом. А значит, грустная «память рассудка» постепенно и незаметно побеждает сладостную «память сердца». И в четвертой строфе он рассказывает читателю именно о своем сегодняшнем невеселом состоянии: «Хранитель гений мой - любовью / В утеху дан разлуке он». Память сердца - лишь утеха, а разлука - драматическая реальность, которой безраздельно принадлежит поэт. Звуки «н», «м», «л», «в» попадают в жесткое обрамление «р», «т».

Впрочем, безраздельна ли власть рассудка? Тоже нет. Как то и положено в элегии, чувство поэта раскачивается между надеждой и безнадежностью, между печалью и сладостью. И ни один из полюсов не может притянуть душу окончательно и бесповоротно. Последние два стиха вновь отданы во власть плавной, нежной звукописи. Есть сон, во время которого человек покидает пределы рассудка, живет таинственной жизнью сердца. Ho сон этот, увы, печален, память сердца может лишь на какой-то миг усладить его. И потому в самом центре последнего стиха, звучащего протяженно и мерно, «взрывается» звук «ч»: «пеЧальный». Описав круг, печальное стихотворение возвращается в исходную точку. И тут же гаснет, обволакивается сонорными согласными; последний звук элегии - «н»: соН...

Батюшков Константин Николаевич (1787-1855) - поэт. В.Г. Белинский, говоря о значении Батюшкова в развитии русской лирики, указывал: «Батюшков много и много способствовал тому, что Пушкин явился таким, каким явился действительно ».

(1804-1857) - русский композитор, основоположник национальной композиторской школы.

Стихотворение «Мой Гений» написано в июле - начале августа 1815 г. в Каменце-Подольском (Бессарабия); послано Е.Ф. Муравьевой при письме от 11.08.1815. Впервые опубликовано: Собрание образцовых русских сочинений и переводов в стихах. СПб., 1816. Ч. V. С. 228; также: Вестник Европы. 1816. Ч. LXXXVIII, № 15. С. 176-177 (подпись: Б-в). Перепечатано: «Опыты». Ч. II. С. 46. Стихотворение помещено в Тетради Жуковского в составе «каменецкого цикла», где снабжено эпиграфом Spirto beato quale // Se" quando altrui fai tale? (Блаженный дух, каков // Ты есть, когда другого делаешь таким же?), взятым из канцоны Ф. Петрарки «Se "l pensier che mi strugge...» (CXXV, стихи 77-78). Элегия «Мой Гений» была переложена на музыку М.И. Глинкой.

(1902-1977) - русский советский оперный певец (лирический тенор) и оперный режиссёр, педагог. Народный артист СССР (1950).

Век XIX подарил нам множество женских имен и множество любовных историй. Не все из них имели счастливый конец, но почти каждой мы обязаны тем, что на свет появлялись или великолепные стихи, или же музыка, или же живописные полотна. 29 мая в День рождения русского лирического поэта, которого А.С.Пушкин сравнивал с Петраркой, Константина Николаевича Батюшкова, хочется как раз впомнить такую историю любви. У Президента Академии художеств и директора Публичной библиотеки Алексея Николаевича Оленина было пятеро детей и одна воспитанница, юбимица Г.Р. Державина - Анна Федоровна Фурман. В нее и влюбились сначала переводчик Гомера поэт Н.И.Гнедич, а потом и поэт К.Н.Батюшков. И ей он посвятил одно из своих самых известных стихотворений...

Кипренский О. А. Портрет Анны Федоровны Фурман 1816

(Русский музей, Санкт-Петербург)

МОЙ ГЕНИЙ

О, память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальной
И часто сладостью своей
Меня в стране пленяешь дальней.
Я помню голос милых слов,
Я помню очи голубые,
Я помню локоны златые
Небрежно вьющихся власов.
Моей пастушки несравненной
Я помню весь наряд простой,
И образ милый, незабвенный
Повсюду странствует со мной.
Хранитель гений мой - любовью
В утеху дан разлуке он:
Засну ль? приникнет к изголовью
И усладит печальный сон.
(1815)

На всех портретах она выглядит мечтательницей, романтичной особой. "Очи голубые", да золотые локоны, меланхоличный взгляд, ну что еще нужно поэту для вдохновения? В 1809 году в Анну Федоровну, восемнадцатилетнюю девушку, безнадежно влюбился Николай Иванович Гнедич. Но Анна осталась равнодушной к его ухаживаниям и дала ему это ясно понять. Да и разве мог рассчитывать на взаимность человек имеющий совсем не внешность принца: у Гнедича не было одного глаза, а лицо было обезображенн оспой. Девушке, воспитанной среди прекрасного, хотелось иметь рядом не такого мужа. Друг Гнедича, К.Н. Батюшков, все это понимал и писал ему: "Анна Федоровна, право, хороша, и давай ей кадить! Этим ничего не возьмешь. Не летай вокруг свечи - обожжешься. А впрочем, как хочешь...". Написав это, Батюшков и не думал о том, что тоже вскоре попадет в те же сети.

О.А.Кипренский Портрет К.Н.Батюшкова 1815

(Государственный исторический музей, Москва)

К Батюшкову

Философ резвый и пиит,
Парнасский счастливый ленивец,
Харит изнеженный любимец,
Наперсник милых аонид,
Почто на арфе златострунной
Умолкнул, радости певец?
Ужель и ты, мечтатель юный,
Расстался с Фебом наконец?

А.С.Пушкин

1812 год сделал Батюшкова воином - он сам, добровольно отправился на войну, был адъютантом легендарного генерала Раевского, тяжело ранен. В 1814 году он возвращается в Петербург и конечно же сразу же встречается с близкими ему людьми. А это семейство Олениных и Екатерины Муравьевой. Именно в это время он и влюбляется в Анну Фурман и делает попытку стать ее мужем. Появился новый цикл стихов. Крепнут надежды, что поэт, чьи вдохновенные образы трогают и волнуют, обретает силы для творчества. Именно в это время молодой Александр Сергеевич Пушкин, прочитав стихи Батюшкова, восхищенно произнес: "Звуки италианские! Что за чудотворец этот Батюшков ". Девушку уговаривают ответить взаимностью и в семействе Олениных, и близкие Батюшкова, но она опять остается равнодушной к ухаживаниям. Ледяной характер, поиск свободы... Батюшков же в это время пишет удивительно лиричные стихи, посвященные любимой...

О.А. Кипренский. К. Н. Батюшков 1815

ЭЛЕГИЯ

Под новым бременем печали!
Как странник, брошенный из недра ярых волн,
На берег дикий и кремнистый
Встает и с ужасом разбитый видит челн,
Валы ревущие и молнии змиисты,
Объявшие кругом свинцовый небосклон;
Рукою трепетной он мраки вопрошает,
Ногой скользит над пропастями он,
И ветер буйный развевает
Молений глас его, рыдания и стон... -
На крае гибели так я зову в спасенье
Тебя, последний сердца друг!
Опора сладкая, надежда, утешенье
Средь вечных скорбей и недуг!
Хранитель ангел мой, оставленный мне Богом!..
Твой образ я таил в душе моей залогом
Всего прекрасного... и благости Творца.
Я с именем твоим летел под знамя брани
Искать иль гибели, иль славного венца.
В минуты страшные чистейши сердца дани
Тебе я приносил на Марсовых полях:
И в мире, и в войне, во всех земных краях
Твой образ следовал с любовию за мною;
С печальным странником он неразлучен стал.
Как часто в тишине, весь занятый тобою,
В лесах, где Жувизи гордится над рекою,
И Сейна по цветам льет сребряный кристалл,
Как часто средь толпы и шумной, и беспечной,
В столице роскоши, среди прелестных жен,
Я пенье забывал волшебное сирен
И мыслил о тебе лишь в горести сердечной.
Я имя милое твердил
В прохладных рощах Альбиона
И эхо называть прекрасную учил
В цветущих пажитях Ричмона.
Места прелестные и в дикости своей,
О камни Швеции, пустыни скандинавов,
Обитель древняя и доблестей и нравов!
Ты слышала обет и глас любви моей,
Ты часто странника задумчивость питала,
Когда румяная денница отражала
И дальние скалы гранитных берегов,
И села пахарей, и кущи рыбаков
Сквозь тонки, утренни туманы
На зеркальных водах пустынной Троллетаны.
Исполненный всегда единственно тобой,
С какою радостью ступил на брег отчизны!
"Здесь будет, - я сказал, - душе моей покой,
Конец трудам, конец и страннической жизни".
Ах, как обманут я в мечтании моем!
Как снова счастье мне коварно изменило
В любви и дружестве... во всем,
Что сердцу сладко льстило,
Что было тайною надеждою всегда!
Есть странствиям конец - печалям никогда!
В твоем присутствии страдания и муки
Я сердцем новые познал.
Они ужаснее разлуки,
Всего ужаснее! Я видел, я читал
В твоем молчании, в прерывном разговоре,
В твоем унылом взоре,
В сей тайной горести потупленных очей,
В улыбке и в самой веселости твоей
Следы сердечного терзанья...

И все же мольбы Батюшкова, его терзания и уговоры близких сделали свое дело - Анна Федоровна дает согласие на брак с поэтом. Но... но она честно говорит жениху, что не любит его и что ее сердце ему не принадлежит. Батюшков благородно отказывается от брака и становится глубоко несчастным человеком, трагедию неразделенной любви он пронесет через всю свою жизнь. А дальнейшая жизнь его сложится трагически - он сойдет с ума на тридцать четвертом году жизни, прожив после этого еще более тридцати лет.

Однажды, в минуту просветления, он сказал о себе поэту Вяземскому: “Я похож на человека, который не дошел до цели своей, а нес он на голове красивый сосуд, чем-то наполненный. Сосуд сорвался с головы, упал и разбился вдребезги. Поди узнай теперь, что в нем было ”. Однако до всего этого, Батюшков успел много сделать для русского языка и литературы. Пушкин называл его счастливым сподвижником Ломоносова... Но, увы, лучший поэт допушкинской поры издал всего одну небольшую книжку "Опыты в стихах и прозе" в 1817 на средства своего друга Н.И. Гнeдича.

Неизвестный художник Портрет поэта К.Н.Батюшкова 1850

РАЗЛУКА

Гусар, на саблю опираясь,
В глубокой горести стоял;
Надолго с милой разлучаясь,
Вздыхая, он сказал:

"Не плачь, красавица! Слезами
Кручине злой не пособить!
Клянуся честью и усами
Любви не изменить!

Любви непобедима сила!
Она мой верный щит в войне;
Булат в руке, а в сердце Лила,-
Чего страшиться мне?

Не плачь, красавица! Слезами
Кручине злой не пособить!
А если изменю... усами
Клянусь, наказан быть!

Тогда мой верный конь споткнися,
Летя во вражий стан стрелой,
Уздечка браная порвися
И стремя под ногой!

Пускай булат в руке с размаха
Изломится, как прут гнилой,
И я, бледнея весь от страха,
Явлюсь перед тобой!"

Но верный конь не спотыкался
Под нашим всадником лихим;
Булат в боях не изломался,-
И честь гусара с ним!

А он забыл любовь и слезы
Своей пастушки дорогой
И рвал в чужбине счастья розы
С красавицей другой.

Но что же сделала пастушка?
Другому сердце отдала.
Любовь красавицам - игрушка,
А клятвы их - слова!

Всё здесь, друзья! изменой дышит,
Теперь нет верности нигде!
Амур, смеясь, все клятвы пишет
Стрелою на воде.

Анна Федоровна же в 1822 году вышла замуж за коммерсанта Вильгельма-Адольфа Оома и уехала жить в Дерпт. Вскоре ее муж был определен на службу учителем и надзирателем при Воспитательном училище Академии художеств в Петербурге. Но уже в 1827 году он скончался,а А.Ф. Оом заняла должность главной надзирательницы Воспитательного дома (Николаевского Сиротского Института) в Петербурге. Современники отзывались об ней как о "прелестной и высоконравственной особе"... Вот только вспоминала ли она бедного поэта и его любовь?..

О, память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальной
И часто сладостью твоей
Меня в стране пленяешь дальной.
Я помню голос милых слов,
Я помню очи голубые,
Я помню локоны златые
Небрежно вьющихся власов.
Моей пастушки несравненной
Я помню весь наряд простой,
И образ милый, незабвенный,
Повсюду странствует со мной.
Хранитель гений мой - любовью
В утеху дан разлуке он;
Засну ль?- приникнет к изголовью
И усладит печальный сон.

Анализ стихотворения Батюшкова «Мой гений»

В жизни каждого поэта были роковые встречи, и Константин Батюшков в этом вопросе не является исключением. В 1813 году, гостя у знакомых в Петербурге, поэт знакомится с Анной Фурман и без памяти влюбляется в девушку. Родители юной особы совсем не прочь выдать свою дочь за весьма состоятельного дворянина, который, к тому же, состоит на престижной государственной службе. Однако Анна Фурман не питает к жениху ответных чувств. Понимая это, Батюшков разрывает помолвку, однако до конца своей жизни хранит в сердце образ девушки, пленившей его воображение.

Анне Фурман поэт посвящает целый цикл стихов, одно из которых под названием «Мой гений» датируется 1815 годом. Написано это произведение через несколько месяцев после расторжения помолвки, о чем поэт очень сожалеет. Именно по этой причине первые строчки стихотворения наполнены печалью и тоской. «О, память сердца! Ты сильней рассудка памяти печальной», - этой фразой поэт хочет подчеркнуть, что он не в состоянии подчинить свою любовь логике и здравому смыслу. Даже зная о том, что избранница не отвечает взаимностью, Баратынский продолжает ее любить и считает единственной, которая достойна стать его супругой. Впрочем, по воспоминаниям очевидцев, Константин Батюшков мог бы стать вполне счастливым семьянином и прожить со своей молодой супругой счастливую жизнь. Именно об этом мечтал поэт, но понимал, что его возлюбленная дала согласие на брак не из-за высоких чувств, а под давлением родителей. Это предположение вскоре находит свое подтверждение, когда поэт становится невольным очевидцем разговора между Анной Фурман и ее подругой. Речь идет о предстоящей свадьбе, к которой невеста относится с пренебрежением, считая, что брак даст ей лишь единственное утешение – свободу и избавление от родительских наставлений. Именно тогда Батюшков принимает решение поговорить с отцом невесты и как бы вскользь упоминает, что у него недостаточно средств на содержание семьи. Этот аргумент оказывается решающим в вопросе предстоящего замужества Анны Фурман, и свадьба расстраивается. Впрочем, сразу же покинуть Петербург поэту не удается, так как на почве глубокого нервного потрясения он заболевает и нуждается в особом уходе. Именно тогда он объявляет свои друзьям, что его финансовые дела пошатнулись, чтобы скрыть истинную причину переживаний. Но в порыве очередного приступа помрачения рассудка все же выдает свою тайну, заявляя, что не может жить под одной крышей с той, которая готова терпеть его ради денег.

Понимая, что обратного пути нет, и взаимоотношения с Анной Фурман разорваны навсегда, поэт продолжает хранить ее образ в собственном сердце. «Я помню голос милых слов, я помню очи голубые», - отмечает автор, воссоздавая по крупицам портрет самого близкого и родного для него человека. Однако не только внешность Анны Фурман привлекает поэта. Он искренне убежден, что эта необыкновенная девушка является его гением и ангелом-хранителем . Именно она вдохновляет Батюшкова на творчество и заставляет облачать в стихи свои чувства.

Даже расставшись с Анной Фурман, поэт не только продолжает ее любить, но и искренне верит, что знакомство с ней – подарок судьбы. То, что чувства оказались лишены взаимности, совершенно не печалит Батюшкова, который счастлив уже потому, что любит сам. И ему кажется, что именно эта любовь спасает его от одиночества и жизненных невзгод, она помогает материализовать образ избранницы, которая в самый сложный момент «приникнет к изголовью и усладит печальный сон».

Примечательно, что свои чувства к Анне Фурман Батюшков пронес через всю жизнь, и с каждым годом они становились лишь сильнее, доведя, в конце концов, впечатлительного поэта до умопомешательства.