Посох папы войтылы. Определитель святых по их атрибутам Посох в правой руке папы римского символ

Расцветший посох Окинул Йахве взглядом землю, принявшую мятежников, и заметил покрывшиеся копотью медные совки. Подумав, что они безвинно пострадали из?за чужого греха, Он распорядился собрать их и сплющить для покрытия жертвенника. Когда же Елеазар, сын Аарона, вышел на

Считается, что самые первые посохи появились у пастухов. Посохи не только облегчали подъём в гору и долгий пеший путь, но и помогали контролировать животных в стаде: погонять (поторапливать), ловить (посохи с крюком) и корректировать перемещения на местности (пастух посохом преграждал неверные пути, тем самым оставляя открытым только правильный). Но, кроме поддержки и управления, посохи являлись средством защиты и нападения, ведь пастухи уходили далеко от обжитых территорий, становясь вместе со стадом лёгкой добычей для хищников. Посохом можно было обороняться от напавшего зверя, нанося быстрые и чёткие удары. А можно было и вовсе кинуть в затаившегося врага, нарушив его планы по нападению. Не все пастухи могли похвастаться «боевой» подготовкой, но те, кому была дорога жизнь, посвящали посоху долгие часы тренировки, а в пути и работе не выпускали его из рук.

Именно пастуший посох стал первообразом для древнейшего символа власти царей, а затем и символом власти высшего духовенства.

Рис. 1-1 Пастухи с посохами

Рис. 1-1 Пастухи с посохами

В глубокой древности одной из регалий правителей Шумера был простой пастушеский посох, причём лишённый каких-либо драгоценных украшений.

Первым правителем «с посохом» считается царь Ура, царь Шумера и Аккада, правивший приблизительно в 2112 - 2094 годах до н. э.

Действительно, Ур-Намму с самого начала позиционировал себя поборником и хранителем справедливости, «живым законом» на земле, сделав верную ставку на кодификацию права и унификацию судебной практики. Он в особенности радел о социальной справедливости, следил за тем, «чтобы сироте и вдове сильный человек ничего не причинил», что ещё раз подчеркнул в прологе к своему знаменитому судебнику - «Кодекс Ур-Намму» (древнейший сборник законов из обнаруженных в настоящее время). При нём закрепился образ шумерского царя как «справедливого пастыря», протектора и опекуна своих черноголовых (шум. lugal-sipa - «царь как овечий пастух») с соответствующими инсигниями из того же пастушеского инвентаря: посох пастуха и железное кольцо для усмирения быка (или же свёрнутая кольцом верёвка как узда для барана). Они с того времени начнут выступать как неизменная символика владычества и правосудия.

В Древнем Египте посох считался одним из атрибутов Солнца, и после осеннего равноденствия египтяне справляли праздник под названием «рождение солнечного посоха». Считалось, что по мере того, как с каждым днём идут на убыль солнечные свет и тепло, у светила возникает нужда опереться на посох. Похожее представление о поддержке Солнца было у чилкотинов (индейцы, проживающие в Канаде в провинции Британская Колумбия). Во время солнечного затмения они облачались в белые одежды, брали посохи и, сгорбившись (будто несли тяжёлый груз), ходили кругами до тех пор, пока затмение не кончалось.

Несмотря на то, что посох был связан с Солнцем, в Древнем Египте он являлся частым атрибутом не только бога Ра и фараонов (правящий фараон считался сыном бога Ра, а вернее Амона-Ра, потому что именно этот бог был объявлен первым царём Египта), но и многих других богов.

Рис. 1-2 Боги Египта

Рис. 1-2 Боги Египта
И, как видно на колдографии, посохи могли выглядеть по-разному.

Рис. 1-3 Виды египетских посохов

Рис. 1-3 Виды египетских посохов
Всего существовало три вида посохов, и, кроме посоха в виде цветка лотоса (1), который носили богини (на примере выше это Маат и Хатхор), остальные два являлись воплощением (или комбинацией) шести символов: уас - символ силы, анх - жизни, тет - устойчивости, хекет (скипетр - небольшая палочка с загнутой верхней частью, пример 4 и 5) - управления, нехеху (плеть, пример 4 и 5) - власти, менат (круг под навершием, пример 3 и 4) - мужественности, сексуальной силы. Лучшего всего комбинацию символизма видно на посохе Птаха.

Рис. 1-4 Бог Птах

Рис. 1-4 Бог Птах
Уас носят Ра, Амон и Анубис (посох номер 2). Анх у них также есть, но не на посохе, а в другой руке. Уас-посох очень распространённый, и его можно увидеть у многих богов Египта. Птах имеет посох с объединением не только анха и уаса, но и тета (посох номер 3). Это уникальный посох, и, кроме Птаха, его может носить только лунный бог Кхонс (в соединении хекет и нехеху, пример номер 4). Считается, что все три качества своего посоха Птах даровал египетским царям, когда те проходили церемонию коронации в его храме в Мемфисе. Осирис держит посох уас в одной руке, а хекет и нехеху в другой. Такое сочетание доступно было ещё одному богу - Анджети, а также всем фараонам. Бог Тот (бог Луны, знаний, мудрецов), скорее всего, удерживает в руках не посох, а светильник.

Интересно отметить, что в настоящее время появляется путаница относительно слов «жезл», «скипетр» и «посох», применяемых к предметам Древнего Египта. Всеми этими словами называют как длинную трость, на которую опираются боги, так и короткую палку с загнутой частью, которую удерживают в руках. На самом деле уас выглядит как посох, но он не имеет никакого отношения к посоху пастуха. Это древний фетиш, в котором, как подразумевалось, заключены целебные силы подземного демона, похожего на собаку или шакала. Именно поэтому его верхняя часть изображена в виде головы животного (затем стилизованная и упрощённая). Уас клали в могилу к умершими людям, чтобы те могли применить его для пользования божественными благами. Кроме того, уас - это египетский иероглиф, обозначающий власть. Поэтому «посох»-уас могли носить не только боги и фараоны, но и влиятельные чиновники. А вот короткий и загнутый жезл хекет, означающий управление, вероятно, происходит от пастушьего жезла. Кстати, его также могли носить чиновники.

Итак, несмотря на сильную схожесть двух предметов, становится понятно, что короткий хекет, произошедший от пастушьего посоха, связан с управлением, тогда как длинный уас, берущий начало из представления о древнем демоне Шакале, связывается с магией и властью. И эти оба предмета дополняют образ человека (существа, бога), говоря о его силе, могуществе, умении править и связи с магическими миром (возможно, владение магическими талантами).

В греко-римской традиции посох был символом вестника, и наиболее известны жезл Гермеса-Меркурия и посох Асклепия.

Кадуце́й (другое наименование «керикион») - название жезла Гермеса (Меркурия), обладавшего способностью примирять. Со становлением культа Гермеса Трисмегиста кадуцей стал символом ключа тайного знания, скрещенные змеи при этом символизировали дуализм мироздания.

Рис. 1-5 Кадуце́й (слева) и Посох Асклепия (справа)

Рис. 1-5 Кадуце́й (слева) и Посох Асклепия (справа)
Также посох является атрибутом:
- Аполлона и Пана (как защитников земных стад);
- Протея (как защитника океанских стад);
- Полифема (личный предмет великана-пастуха - длинный посох из дикой маслины);
- Талии (была музой комедии и поэзии, иногда изображалась с пастушьим посохом в правой руке);
- Прометея (полый посох использовался Прометеем для кражи огня (угольков) с Олимпа);
- Орфея (в понятии Доброго Пастыря);
и т.д.

Посохом иногда называют трезубец Посейдона, однако, несмотря на свой внешний вид (длинное древко, усиленное наконечником из трёх зубцов), он произошёл не от пастушьего посоха, а от рыбной остроги (оружие, применяемое для рыбной ловли).

«Посох - один из основных атрибутов участников различных обрядов, в том числе ритуальных обходов (колядников, полазника, кукеров и др.), аналогичен жезлу, дубинке, пруту, ветке, а также некоторым предметам домашней утвари (кочерге, ухвату, помелу, лопате). Нередко магические свойства посоха, продуцирующие и защитные, связываются с его «происхождением»: породой дерева, предшествующими действиями с ним и прочее. Особая мощь приписывается посоху или палке, бывшими в контакте со змеёй.

Посох используется в качестве орудия отгона нечистой силы, болезней, насекомых. У южных славян ряженые колядники размахивают в доме посохами и дубинками, имитируя борьбу с нечистой силой и «прогоняя» её изо всех углов. На Черниговщине хозяин, раздевшись догола, с посохом в руках обходил поле и втыкал его там, чтобы птицы не клевали просо.

Во время ритуальных обходов села посох может играть роль фаллического символа: болгарские «кукеры», севернорусские «веретельники» с посохами и палками в руках преследуют женщин, имитируя известные движения. Продуцирующая роль посоха прослеживается в действиях колядников, которые дотрагиваются палками или прутьями до людей, скота, построек, наделяя их плодовитостью; в действиях полазника - первого посетителя на Рождество, который палкой ворошит угли в очаге или высекает искры из горящего на очаге бадняка, произнося благопожелания.

В магии использовались палки, «получившие» дополнительную силу после каких-либо действий или событий. (...) У сербов особая мощь приписывалась посоху, с помощью которого убили змею перед днём св. Георгия: в такой посох вставляли змеиную кожу и гнали ею скот на продажу. Палкой, с помощью которой у змеи отобрали лягушку, птицу и пр., отгоняли градоносную тучу, примиряли ссорящихся, «били» роженицу при родах, корову при отеле, например, со словами: «Разделись с телёнком, как змея с лягушкой».

С помощью посоха ведьмы и колдуны наводят порчу, отбирают молоко у коров, превращают людей в животных и т.д. Верхом на палках (прутьях, кочергах, ухватах и т.п.) ведьмы слетаются на шабаш. По поверьям южных славян, палки и посохи демонов обычно чёрного или красного цвета».

Как видим, у славян использование посохов многозначно и разнообразно: ритуальная магия, бытовая, связь с плодородием и т.д.

У кетских шаманов посох олицетворял мировое дерево (так же, как и у славян), а у ненцев он использовался для проводов души умершего в загробный мир. Во всех случаях посох - это помощник шамана, средство передвижения в различные миры.

Шаманские посохи подразделяются на три группы: по виду навершия, по роду крепления и по размерам. По виду навершия и вставок: с Г-образными навершиями из рога лося, с кинжаловидными навершиями, с киркообразными навершиями, с торцевидными или боковыми вставками и фигурные молоты с изображением головы лося или какого-либо другого животного. По роду крепления: посохи с простым креплением путём привязывания, с боковым креплением, с торцевым креплением, посохи с навершиями, имеющими сквозное отверстие. По размерам: длиной от 55 до 126 см (собственно посохи) и длиной до полуметра (жезлы).

Итак, у шаманов посох являлся личным инструментом, с помощью которого творилась разнообразная магия. Да и видов посохов было достаточно много.

Один из основных символов раннего христианства - пастырь, т. е. пастух. Он пасёт, знает и любит своих овец, заботится о них, и поэтому стадо слушается его. Образ пастуха прочно вошёл в христианскую жизнь. В древности Иисуса Христа часто изображали в виде пастуха с посохом, несущего на плечах заблудившуюся овцу. Поэтому и священническое, и епископское служение называется пастырским.

Рис. 1-6 Иисус Христос с посохом

Рис. 1-6 Иисус Христос с посохом
Различают архиерейские посохи и жезлы. Архиерейский жезл является символом церковной власти и одновременно символом страннического образа жизни. Правом ношения жезла за богослужением обладают все архиереи, а также некоторые архимандриты, удостоенные этого права, и настоятели (наместники) монастырей.

В современной практике архиереи носят посох вне богослужения, а жезл во время богослужения. Жезл, которым епископ пользуется во время богослужения, издревле было принято украшать драгоценными камнями, узорами, инкрустациями.

Рис. 1-7 Жезл обычно бывает выше посоха - до плеча архиерея - и увенчивается крестом на навершии в форме дуги либо в форме двуглавой змеи с головами, обращёнными к находящемуся между ними кресту. Двуглавая змея - символ мудрости и учительной власти архиерея.

Рис. 1-7 Жезл обычно бывает выше посоха - до плеча архиерея - и увенчивается крестом на навершии в форме дуги либо в форме двуглавой змеи с головами, обращёнными к находящемуся между ними кресту. Двуглавая змея - символ мудрости и учительной власти архиерея.
Повседневные посохи епископов гораздо скромнее. Обычно это длинные деревянные палки с набалдашником из резной кости, дерева, серебра или другого металла. Такое отличие существует потому, что по каноническим правилам епископам и другим священнослужителям запрещается в быту украшать себя дорогими и яркими одеждами и предметами. Торжественность и пышность уместны только за богослужением.

Рис. 1-8 Посох представляет собой деревянную палку высотой до груди с закруглённым набалдашником.

Рис. 1-8 Посох представляет собой деревянную палку высотой до груди с закруглённым набалдашником.
В католицизме в повсеместную практику вошли епископские жезлы с навершием в виде спирали, окружающей определённое изображение на евангельскую тематику.

Рис. 1-9 Католический жезл

Рис. 1-9 Католический жезл
Тут мы видим разделение посохов как по внешнему виду, так и по функциональному. Подробней об этом в следующей части работы.

ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ДИСЦИПЛИНЫ

Е.В. Пчелов

ПОСОХ, СКИПЕТР, ЖЕЗЛ: ИЗ ИСТОРИИ РЕГАЛИЙ МОСКОВСКОГО ЦАРСТВА

Статья посвящена истории двух регалий - посоха и скипетра в период допетровской Руси. Рассмотрены взаимное соотношение этих регалий, их семантика и символика.

Ключевые слова: посох, скипетр, регалии, царь.

Среди инсигний власти важное место принадлежит вытянутым, вертикальным предметам, которые могут быть двух типов. Один тип - это посох, который, возможно, восходит к пастушескому посоху или длинной палке для управления животными. В этом качестве знака власти над подчиненными посох стал символом высокого религиозного сана или светского управления (в качестве монаршей регалии). Он выполнял особую символическую функцию, являясь «осью мира, своего рода "мировым деревом", проходящим сквозь руку государя и через него скрепляющим земное пространство с небесным»1. Другой тип - это скипетр, или жезл (само слово «скипетр» происходит от греческого слова со значением «жезл»), который был символом военной, а затем и императорской власти в Древнем Риме, впоследствии получив распространение в средневековой Европе. Очевидно, что посох и скипетр - это разные регалии, отличающиеся и по внешнему виду (прежде всего длине), и по своим функциям, как символическим, так и церемониальным. Однако их история и, самое главное, соотношение в контексте символического языка русской монархии еще не получили должного освещения в историографии. Настоящая статья представляет

© Пчелов Е.В., 2012

собой попытку лишь в самых общих чертах обозначить их место и взаимосвязи в системе регалий русских государей.

Первые изображения некоего вертикального предмета, который держит в руке русский правитель, присутствуют на древнейших русских монетах - златниках и сребрениках Владимира Святого и сребрениках Святополка Окаянного. М.П. Сотникова совершенно справедливо называет этот предмет - «крест на длинном древке»2. Этот крест в виде посоха с навершием князь держит в правой руке, а на одном из типов (III) сребреников Владимира, чеканенных уже в начале XI в., - обеими руками, «прислонив его к правому плечу» (на некоторых штемпельных парах присутствует обратное расположение деталей - крест здесь прислонен к левому плечу, но это, вероятно, объясняется простым зеркальным изображением)3. Левая рука князя при этом свободна и лежит на груди. Этот посох-крест М.Б. Свердлов почему-то называет «скипетром»4. Между тем скипетр по определению, хотя и может быть увенчан крестом, является предметом относительно небольшого размера по сравнению с посохом, более длинным и упирающимся в землю. Именно такой посох и изображен на древнейших русских монетах. Князь не держит его в руке, как скипетр, а именно опирается на него, как бы поддерживает его, подобно Христу и святым на сакральных изображениях -понятно, что это регалия совсем иного характера, нежели скипетр. Возникает вопрос: существовала ли она в реальности на Руси при Владимире и Святополке (разумеется, увенчанная крестом появиться она могла у Владимира только после крещения)?

Давно замечено, что регалии, с которыми предстает Владимир на наиболее ранних златниках и сребрениках, похожи на регалии, изображавшиеся на византийских монетах того времени. Однако М.Б. Свердлов полагает, что они «не являлись повторением византийских нумизматических образцов, поскольку нет императорской державы»5. В то же время на монетах императоров Василия II и Константина VIII, современных Владимиру (а именно эти монеты и могли служить прототипами для монет древнерусских), никаких «следов» державы нет, а изображение креста-посоха, напротив, является совершенно обычным. Следовательно, можно думать, что типологически набор регалий и общий их вид на монетах Владимира как раз и восходит к аналогичным изображениям на монетах византийских императоров того времени. Тем не менее некоторые детали, помещенные на древнерусских монетах, например княжеский знак Рюриковичей, имеют оригинальное происхождение6, что, впрочем, отнюдь не отменяет возможности условного изображения на моне-

тах регалий, подобных императорским. Несмотря на существование византийской традиции физической передачи царских одеяний, венцов и других предметов правителям окрестных народов (о чем недвусмысленно свидетельствует Константин Багрянородный)7, вопрос о реальном существовании на Руси регалий, показанных на древнейших русских монетах, следует, на мой взгляд, оставить открытым. Как бы то ни было, эти наиболее ранние изображения посоха-креста, который держит государь в правой руке, свидетельствуют о первом, пусть, возможно, и виртуальном, но все же знакомстве русских князей с этой регалией.

Важное значение имеют изображения скипетра и посоха на летописных миниатюрах конца XV - XVI в. На миниатюрах Радзи-вилловской летописи конца XV в. представлены обе эти регалии, но в разных значениях. Скипетр изображен в руке князя Святослава Ярославича, принимающего немецких послов в 1075 г., это короткий жезл, заканчивающийся трезубцем, вернее, двузубцем, с поставленными между двумя зубцами двумя овальными шариками один над другим. Б.А. Рыбаков усматривал в этом трезубце изображение княжеского «знака Рюриковичей», напоминающего знак отца Святослава - Ярослава Мудрого8. Однако опять-таки остается вопрос об условности или реальности этого изображения. Существовал ли подобный скипетр в действительности, и если да, то относился ли к XI или к концу XV в., сказать сложно. Ясно лишь, что в конце XV в. представление о скипетре как о регалии высшей власти на Руси уже бытовало, что и отразилось на летописной миниатюре. Более реалистично, по-видимому, изображение посоха в качестве символа городского веча. Этот посох-«костыль», который А.В. Арциховский называет жезлом, изображен в виде длинной вертикальной палки с Т-образным навершием на одной из миниатюр Радзивилловской летописи, которая иллюстрирует киевское вече. Его держит высоко поднятым в левой руке изображенный на полях справа от миниатюры молодой человек в красной рубахе. «Цвет жезла желтый с черной прожилкой»9, т. е., очевидно, золотой. Поскольку в XV в. вече «было явлением специфически новгородским», а подобный посох являлся символом власти новгородского посадника и, шире, республиканской эмблемой Новгородского государства, то можно думать, что в данном случае этот посох символизировал вече вообще10. По справедливому мнению ряда исследователей, в том числе А.В. Арциховского, именно посох новгородского посадника как символ власти присутствует и на новгородской территориаль-

ной эмблеме XVI - первой половины XVII в., легшей в основу позднейшего новгородского герба.

Более показательны миниатюры Лицевого летописного свода (третья четверть XVI в.), где Т-образный посох, опять-таки называемый А.В. Арциховским жезлом, присутствует в качестве знака власти не только посадников, но и князей, и иноземных государей. Существенно, что форма навершия такого «светского» посоха отличается от формы навершия посоха церковного - архиерейского. Если концы поперечной рукояти архиерейского посоха на миниатюрах загнуты вниз, то у посохов «светских» они загнуты вверх, цвет «светских» посохов - черный, часто красный11. А.В. Арциховский, детально проанализировав изображения посохов в качестве знаков светской власти на миниатюрах, показал, что на всем «протяжении» Лицевого летописного свода значение посоха («жезла») меняется -со временем он становится привилегией только великих князей, а затем только великих князей, позднее царей Московских, но всегда остается знаком власти иноземных правителей, причем как западных, так и восточных12. В то же время сохраняется он в изображениях новгородских посадников и даже новгородского веча, в чем А.В. Арциховский усматривает сохранение старой лицевой летописной традиции, «вопреки желаниям и настроениям заказчиков» свода, отвечающего монархическим тенденциям13. Принципиально важно, однако, что княжеский посох однозначно выступает в качестве инсигнии высшей власти (и потому присваивается правителям зарубежным) и в качестве одной из важнейших регалий великих Московских князей и царей. В этом смысле его значение аутентично времени создания миниатюр, т. е. после венчания на царство Ивана Грозного. Можно думать, что Т-образный посох с загнутыми вверх концами перекладины являлся одной из регалий великих князей Московских, по крайней мере, с конца XV в.

Это подтверждают как письменные, так и вещественные источники. Описывая аудиенцию у Василия III в 1526 г., австрийский посол С. Герберштейн отмечал: «Государь сидел с непокрытой головой на более высоком [и почетном] месте у стены... справа от него на скамье лежала шапка-колпак, а слева - палка [с крестом], (т. е.) посох. »14. Интересно, что посох, таким образом, занимает как бы второе место среди великокняжеских регалий после шапки, но еще более примечателен его внешний вид. В латинском тексте своих «Записок» Герберштейн указывает на то, что посох увенчан крестом. В то же время посохи, изображенные на вышеназванных миниатюрах, креста лишены - они имеют лишь костыльную пе-

рекладину с направленными вверх концами. Это показывает, что, по-видимому, посох Василия III отличался от обычных княжеских посохов. Имея навершие в виде креста, он наиболее близко подходил к типу посоха, изображенного на монетах Владимира Святого, т. е. к посоху византийской императорской традиции. Можно думать, что под воздействием византийского церемониала посох великих князей Московских, а затем и царей приобрел новый вид, увенчанный крестом. Вероятно, в этом факте следует видеть одно из проявлений заимствования традиций и обрядов византийского двора, которое стало характерным во времена Ивана III, женатого на Софье Палеолог, и их сына Василия III (в этот же ряд можно поставить чин венчания на великое княжение, а затем и царство, венчание наследника при живом государе (Дмитрия «внука» в 1498 г. при Иване III), обряд выбора царской невесты и т. д.).

Реально сохранились два великокняжеских посоха конца XV в., находящиеся в собрании Оружейной палаты, причем второй, судя по всему, более поздний по времени изготовления, - в разобранном виде с утратой одного из колен. Оба посоха обнаруживают сходство с посохом московского митрополита Геронтия (находился на митрополичьей кафедре в 1473-1489 гг.), который хранится в Новгородском государственном историко-архитектурном музее-заповеднике. Посохи имеют схожую структуру: деревянный стержень оправлен листами позолоченной меди, поверх которых помещены резные цилиндрические накладки из моржового клыка15. Таким образом, общий колорит посохов - «хрисоэлефантинный»: сочетание золота и белой кости. А.В. Чернецов убедительно отнес посохи из Оружейной палаты к регалиям Ивана III. Время создания великокняжеских посохов исследователь датировал промежутком от 1481 г. (когда был сделан, по его мнению, посох Геронтия) до 1505 г. (год смерти Ивана III)16. Показательно, что эти посохи не имеют какого-либо особого навершия в форме креста, что отличает их от описания Герберштейна. Судя по всему, это древнейшие великокняжеские посохи, сделанные для Ивана III. Причем, согласно наблюдению А.В. Чернецова, «в декоре второго посоха Оружейной палаты появляются новые черты, которых нет в резьбе посоха Геронтия и первого посоха Оружейной палаты. Это - усиление специфической феодальной символики (появление персонажей в коронах, особое внимание к образу двуглавого орла), наличие композиций, особенности которых, по-видимому, навеяны конкретными повествовательными текстами (восьмое и девятое колена)»17. Такие различия позволяют предполагать, что, возможно, второй посох принадлежал

не самому Ивану III, а его наследнику и соправителю - скорее всего будущему Василию III, на что может указывать и особое положение двуглавого орла в резьбе второго посоха. Если это так, то «парность» посохов может объясняться их принадлежностью самому государю и его объявленному при жизни наследнику, который мог также иметь некоторые «собственные» регалии.

Что же касается скипетра, то при венчании на царство Ивана Грозного в 1547 г. его среди государственных регалий еще не было. «Тем не менее, в Пространной редакции чина венчания царя, составленной чуть позже, в 1550-х годах, он наряду с бармами и Шапкой Мономаха был включен в состав регалий, обязательных для этой церемонии. Возможно, что к тому времени в царской казне уже имелся какой-то скипетр»18. И действительно, впервые скипетр в качестве регалии был зафиксирован английскими послами Р. ченслором и К. Адамсом в 1553 г.: «Великий князь сидел. на позолоченном сидении. в царской короне на голове и с жезлом из золота и хрусталя в правой руке; другой рукой он опирался на ручку кресла», «в правой руке у него был золотой скипетр, осыпанный драгоценными кам-нями»19. Высказывались предположения о связи появления этой регалии со взятием Казани в 1552 г., имевшем огромное не только реальное, но и символическое значение для легитимации статуса московского царя, и даже со взаимоотношениями Московского государства с Польским королевством и Великим княжеством Литовским20. С тех пор на официальных аудиенциях московский государь держал скипетр; английский торговец и дипломат Э. Джен-кинсон, описывая царский прием 25 декабря 1557 г., отмечает, что государь «сидел на возвышении на красном троне, имея на голове богато украшенную корону и золотой жезл в руке; он был одет в золотую одежду, украшенную драгоценными камнями»21.

Видимо, в связи с появлением скипетра среди царских регалий актуализируется и понятие «рог инрога», т. е. единорога, встречающееся в царских посланиях с начала 1553 г. После же того, как на государственных печатях в начале 1560-х годов появилась эмблема единорога (что, по-видимому, было связано с признанием царского титула Ивана Грозного Константинопольским патриархом), скипетр стал напрямую ассоциироваться с его рогом22. чрезвычайно ярко проявилось это, например, в послании новгородского архиепископа Пимена царю (1563 г.): «Владыка Господь. воздви-же рог спасения нашего тебе, боговенчанного царя, и вручил ти есть скипетро Российскаго царствия, жезл силы, жезл достояния, устраяюща словеса на суде, хранящаго истину в веки, творяща суд

и правду посреде земля и непорочным путем ходяща»23. Эти слова имеют очевидный библейский прототип, поскольку в Евангелии от Луки явление Христа метафорически именуется «воздвижением рога спасения»: «И воздвиг рог спасения нам в дому Давида, отрока Своего» (1: 69).

Здесь Господь вручает царю не просто скипетр, знак силы и власти, но делает его залогом спасения, хранителем истины и установителем правды на земле, тем самым как бы уподобляя русского царя самому Спасителю. Фигура царя обретает функции «исполнителя воли Божьей по наказанию человеческого греха и утверждению истинного "благочестия"»24, которые столь явно затем проявились в опричной политике Ивана Грозного. Символическое значение скипетра оказалось столь велико, что с начала 1570-х годов царь стал именовать себя «скипетродержателем Российского царства»25. Сам же скипетр воспринимался как «хоругвь» Великого царства Русского - такое понимание зафиксировано в чине венчания на царство Ивана Грозного26. На одной из миниатюр «Жития Сергия Радонежского» конца XVI в. скипетр усвоен даже Ивану Калите в сцене присоединения к Москве части Ростовского княжества27.

Однако, несмотря на возросшее значение скипетра, посох после его появления сохранился среди царских регалий. По мнению А.Л. Хорошкевич, он был как бы «повседневным символом власти» царя28. Так, посох Ивана Грозного описывает английский торговый агент Джерома Горсей. По его свидетельству, он был сделан из рога единорога (скорее всего из бивня нарвала) и, как и полагается, в соответствии со средневековыми представлениями «обладал» также и целебными свойствами. «Принесите мой царский жезл, сделанный из рога единорога, с великолепными алмазами, рубинами, сапфирами, изумрудами и другими драгоценными камнями, большой стоимости, - сказал царь в присутствии Горсея, - жезл этот стоил мне 70 тысяч марок, когда я купил его у Давида Говера, доставшего его у богачей Аугсбурга. Найдите мне несколько пауков». Он приказал своему лекарю Иоганну Ейлофу обвести на столе круг; пуская в этот круг пауков, он видел, как некоторые из них убегали, другие подыхали. "Слишком поздно, он не убережет теперь меня..."» (если бы рог «действовал», то пауки не могли бы выбраться из круга)29. При описании этой регалии Горсей употребляет слово «жезл». По мнению Л.А. Юзефовича, речь в данном случае идет о скипетре, поскольку размер этого предмета в длину якобы был сравнительно невелик - три фута, т. е. около 1 метра30. Однако на самом деле имеется в виду именно посох, о чем недвусмысленно говорится в

описании (впрочем, не вполне точном в некоторых других деталях) тем же Горсеем церемонии венчания на царство Федора Иоан-новича 31 мая 1584 г.: «Затем царя свели с царского места. Его главный царский драгоценный венец был надет на голову, в правой руке был царский жезл из кости единорога в три с половиной фута длиной, украшенный богатыми камнями, купленный прежним царем у аугсбургских купцов в 1581 г., что стоило ему 7000 марок стерлингов. Эту драгоценность м[истер] Горсей хранил некоторое время, прежде чем царь ее получил. Скипетр и державу нес перед царем князь Борис Федорович (Борис Годунов, ошибочно названный князем).»31. Как видим, Горсей специально обращает внимание на посох, к которому имел непосредственное отношение, но в то же время упоминает и скипетр - очевидно, совершенно иную регалию (скипетр впервые был использован в церемонии венчания на царство именно в 1584 г.). Длина посоха-«жезла» составляла три с половиной фута, т. е. примерно 1 м 15 см. Посохи и «скатерть, а по-немецки центурь», т. е. скипетр, название которого было не понято писцами, упомянуты среди «царского чина» в завещании Ивана Грозного32.

Именно посохом нанес рану своему сыну Ивану Иван Грозный в 1581 г. (возможно, с этим событием связано и приобретение нового посоха, упоминаемого Горсеем). Французский капитан Жак Маржерет так говорит об этом предмете: «Ходит слух, что он убил старшего своей собственной рукой, но было, как я считаю, иначе, так как, хотя он и ударил его концом жезла, подкованного четырехгранным стальным острием, каковой жезл в форме епископского посоха никто, кроме императора, не смеет носить, этот жезл великие герцоги некогда получали в знак вассальной зависимости от Татар, именуемых Крым, и тот получил какое-то ранение, но умер не от этого, а некоторое время спустя, во время паломничества»33. Примечательно, что этот посох является исключительно царской принадлежностью (хотя и несколько отличается по форме от архиерейского, но эти детали ускользнули от внимания автора), сведения же о посохе как знаке вассальной зависимости от Орды являются, по-видимому, недостоверными.

В то же время уже при Иване Грозном посох стал и церемониальной регалией царевича. Так, имперский посол в Москве Даниил Принтцу фон Бухау, побывавший при дворе Ивана Грозного в 1576 г., писал, что своего старшего сына, т. е. царевича Ивана, «отец помещает на правой стороне, когда принимает послов, и отдает ему посох, который пред этими временами он употреблял вместо

скипетра»34. По всей видимости, эти сведения из данного текста перекочевали и в так называемое «Донесение о Московии Иоанна Пернштейна, посла императора Максимилиана II при московском дворе в 1575 году», где сказано, что «по правой руке сидел его (Ивана Грозного) старший сын, одетый точь-в-точь как его родитель, с тою только разницею, что его венец лежал на лавке, и в руке не было скипетра, а посох его отца»35. Аналогичная ситуация была и на приеме ганзейского посольства Борисом Годуновым в 1603 г., когда царь держал скипетр, а царевич Федор - жезл из рога едино-рога36. Если наследника престола не было на аудиенции, то посох все равно находился в тронной зале по левую руку государя, как это было на приеме польских послов в 1579 г., когда «индрогов посох стоял в златом месте», по-видимому, занимая место тогда еще отсутствовавшей в числе царских регалий державы37. Появление державы, по-видимому, окончательно отодвинуло посох в разряд регалий «второго плана» (в церемонии русской «коронации» держава впервые была использована в 1598 г. при венчании на царство Бориса Годунова).

Мы видим, что материалом для создания посоха в XVI в. служил «рог единорога». По сообщению Жака Маржерета, в царской казне Лжедмитрия I, помимо двух скипетров, хранились два цельных рога единорога, царский посох, сделанный также из этого материала (поперечина посоха, «на которую опираются, сделана из среза рога единорога») и еще половина рога, «который используют повседневно как медицинское средство» (кроме того, был еще один «золотой посох, но отчасти полый изнутри из-за своей тяжести»)38. Рога попали в руки польских захватчиков во время Смуты39, так что посох, который был в руках у царевича Федора Борисовича в 1603 г., оказался утрачен.

Тот же Маржерет, описывая события времени Василия Шуйского, упоминает скипетр, правда, называя его то посохом, то жезлом - плаксивый и неуверенный в себе царь впадает в истерику перед волнующимся народом: «И, отдав им род посоха, который не носит никто, кроме Императора, и шапку, сказал им: если так, изберите другого, кто вам понравится; и, тотчас взяв жезл обратно, сказал: мне надоели эти козни.»40

Древнейший дошедший до нас скипетр входил в «Большой наряд» царя Михаила Федоровича. Он богато украшен драгоценными камнями и эмалью и состоит из трех (что показательно) частей и навершия. Скипетр увенчивают золотые фигурки одноглавых орлов (всего их три) с поднятыми крыльями, широко раскрытыми

клювами и, главное, характерными геральдическими элементами на крыльях (прусского или тирольского типа), отсылающими к традициям западноевропейской геральдики. Такова же и корона, помещенная над головами орлов, которую, в свою очередь, увенчивает драгоценный зеленый камень. Согласно исследованию М.В. Мартыновой, этот скипетр был сделан еще в конце XVI в., вероятно, в Праге при дворе императора Рудольфа II, и привезен для Бориса Годунова в 1604 г.41 Скипетр благополучно пережил Смуту (видимо, экзотические рога единорога оказались для польских захватчиков более ценным трофеем) и стал «главным» скипетром первых Романовых.

В то же время не прервалась традиция существования и царского посоха. Долгое отсутствие более-менее взрослого наследника у Михаила Федоровича и сосредоточение церемониальных функций в лице одного царя, а может быть, и возвращение к старым традициям московской Руси, способствовали тому, что и скипетр, и посох на протяжении XVII в. сосуществовали как царские регалии, но, разумеется, не равные по своему статусу (скипетр в этой иерархии, безусловно, занимал место существенно выше посоха).

По сведениям И.Е. Забелина, посох царя Михаила Федоровича был сделан из слоновой кости (хотя, возможно, тоже считался сделанным из рога единорога) и в 1616 г. увенчан навершием в виде арочной короны42. Сохранился другой посох этого государя, серебряный позолоченный43, имеющий Т-образное завершение, как бы в традиции посохов до Василия III. При этом концы перекладины этого посоха украшены орлиными головами и слегка подняты вверх. Царский посох с поднятыми концами перекладины изображен и на миниатюрах из «Книги об избрании и венчании на царство Михаила Федоровича» (первая половина 1670-х годов).

Имела свой посох и царица. Дошедший до нас посох царицы Евдокии Лукьяновны сделан из черного дерева, имеет серебряную оправу и навершие в виде борющихся льва и грифона. Полагают, что этот посох сделан в Германии44. Во всяком случае, лев изображен в узнаваемой геральдической позе, в то время как чудовище, с которым он вступил в противоборство, затруднительно точно определить.

От царя Алексея Михайловича также дошли до нас скипетр и посох. Скипетр сделан, по всей видимости, греческими мастерами Стамбула, на что указывают типичные для турецкого искусства того времени колорит и декор. Этот скипетр в отличие от скипетра «Большого наряда» Михаила Федоровича увенчан шарообразным навершием, на которое водружен крест с двумя двуглавыми орлами

под тремя коронами каждый по бокам. На поверхности скипетра помещены изображения христианских праздников, выполненные золотом на черном эмалевом фоне. На одной из миниатюр («Рождество Христово») обозначена дата - 163845 (или 165846, третья цифра читается неоднозначно). Ясно, что заказ регалий в Стамбуле, т. е. Константинополе, греческим мастерам имел огромное символическое значение47. Новые регалии повторяли путь «даров Мономаха» и связывали Третий Рим со Вторым, а через него и с Первым.

Такое же происхождение имел и посох Алексея Михайловича, привезенный царю в 1658 г.48, что в какой-то степени может подтверждать и датировку скипетра тем же годом. Навершие этого посоха отличается от навершия посоха Михаила Федоровича. Посох Алексея Михайловича увенчан трилистником, центральный листок которого завершает крест. Навершие в виде креста, как видим, одинаково и для скипетра, и для посоха Алексея Михайловича, что отличает эти регалии от аналогичных регалий Михаила Федоровича. Трилистник, вероятно, мог иметь символическое значение в контексте символа Святой Троицы, крест подчеркивал православный характер Московского царства. В то же время эта семантика соответствовала набожности и благочестию самого государя и зримо обозначала связь Москвы с православным Востоком. Оформление посоха Алексея Михайловича соотносилось с традициями Второго Рима, Византии, подобно тому как на византийское наследие ориентировался в этом случае и Василий III.

Интересно, что с навершием в виде трезубца или трилистника изображен скипетр на рубле Алексея Михайловича 1654 г. Однако условное это изображение или реальное, сказать сложно. Во всяком случае, на наградном золотом Софьи Алексеевны за Крымские походы скипетр имеет такое же навершие49. По-видимому, условный характер имеют изображения скипетров на иконе Ф. Зубова «Спас нерукотворный с предстоящими царями Михаилом Федоровичем и Алексеем Михайловичем» (ГИМ) - эти скипетры увенчаны двуглавыми орлами. Подобные же скипетры изображены и на известной прижизненной парсуне Алексея Михайловича (ГИМ), и на посмертной парсуне Федора Алексеевича (1685 г., ГТГ).

Связь скипетра или посоха с рогом единорога окончательно ушла в прошлое. Хотя инроговая кость находилась в царской аптечке еще в 1673 г. (возможно, в качестве кровоостанавливающего средства), сами рога (определенные царскими медиками как рога нарвала) безуспешно предлагались иностранцами к покупке царской казне в 1655 и 1657 гг.50

В указе о Большой государственной печати Алексея Михайловича 1667 г. в объяснении элементов нового государственного герба изображение скипетра в правой лапе орла соответствовало слову «Самодержец» в царском титуле: «.в пазноктех скипетр и яблоко и являют милостивейшаго Государя, Его Царскаго Величества Самодержца и Обладателя»51. Таким образом, скипетр официально был признан символом именно самодержавной власти русского царя.

Третий из сохранившихся скипетров допетровской Руси принадлежал собственно Петру Алексеевичу. Он представляет собой, по сути, копию скипетра «Большого наряда» Михаила Федоровича и был сделан, по-видимому, к венчанию на царство Петра Алексе-евича52. Венчание на царство сразу двух царей поставило вопрос о втором «наборе» царских регалий, которые были бы схожи с «главным коронационным набором». Понятно, что скипетр Алексея Михайловича в этом качестве не мог быть использован. Поэтому для Петра Алексеевича сделали копию «главного» скипетра53, несколько более простую и изящную. А вот второй державы у младшего царя не было, эта регалия была общей54. По-видимому, такая ситуация нашла отражение в шитье царских одежд.

Саккос патриарха Адриана 1696 г. был перешит из парадного одеяния царя Ивана Алексеевича, и на самой материи представлены шитые орлы с опущенными, но распластанными крыльями, закрытыми клювами и одной короной над головами (имперского типа). Самое интересное, что каждый из этих орлов держит в правой согнутой лапе, как и положено, скипетр, а левая просто опущена вниз55. Видимо, такое оригинальное изображение было своеобразным обозначением двоевластия. Тем самым оказывалось, что скипетр находился в руках у каждого из царей, а держава была общей. Такое разделение регалий показательно и в смысле их семантики, и в смысле соотнесенности царей-соправителей.

С началом XVIII в. скипетр, традиционная регалия и западноевропейских правителей, и русских, остается в составе регалий уже императорских. А более архаичный посох уходит в небытие. Его заменяет палка-трость, которая становится характерным атрибутом Петра Великого (хотя известно, что трость была уже и у его отца, Алексея Михайловича)56. По-видимому, ориентируясь на Петра, использовали трость в саморепрезентации и Екатерина Великая (см. классическую картину В.Л. Боровиковского, изображающую императрицу на прогулке в Царскосельсом парке), и особенно, конечно, Павел I («стандартный» портрет для присутственных мест работы С.С. Щукина с характерной позой государя). В дальнейшем

эта традиция прерывается. Но при всей семантической значимости трости, восходящей, по сути, к прежнему церемониальному посоху, она, конечно, ни в коей мере не могла сравниться по своему символическому значению со своим «регальным» прототипом.

Примечания

1 Юзефович Л.А. Путь посла: Русский посольский обычай. Обиход. Этикет. Церемониал: Конец XV - первая половина XVII в. СПб., 2007. С. 168.

2 Сотникова М.П. Древнейшие русские монеты X-XI веков: Каталог и исследование. М., 1995. С. 19.

3 Там же. С. 73, 85 и сл.

4 Свердлов М.Б. Домонгольская Русь. Князь и княжеская власть на Руси VI -первой трети XIII в. СПб., 2003. С. 294, 295.

5 Там же. С. 294.

7 Там же. С. 295.

Рыбаков Б.А. Окна в исчезнувший мир // Арциховский А.В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. Томск; М., 2004. С. 310, 319. Арциховский А.В. Указ. соч. С. 74.

12 Там же. С. 173-177.

13 Там же. С. 177-182.

14 Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 213.

15 Описание посохов и их исследование см.: Чернецов А.В. Резные посохи XV в. (работа кремлевских мастеров). М., 1987.

16 Там же. С. 11.

17 Там же. С. 10.

18 Бобровницкая И.А. Регалии российских государей. М., 2004. С. 12. Иностранцы о древней Москве (Москва XV-XVII веков) / Сост. М.М. Сухман. М., 1991. С. 29, 39. См. также: Хорошкевич А.Л. Единорог Большой государственной печати Ивана Грозного // Чтения памяти В.Б. Кобрина: Проблемы отечественной истории и культуры периода феодализма: Тезисы докладов и сообщений. М., 1992. С. 190-191. Хорошкевич А.Л. Указ. соч. С. 190. Иностранцы о древней Москве. С. 43. Хорошкевич А.Л. Указ. соч. С. 189-191.

Хорошкевич А.Л. Герб // Герб и флаг России. Х-ХХ века / Отв. ред. Г.В. Вилинбахов. М., 1997. С. 169.

Чин священного венчания на Царство первого Русского Царя Иоанна Васильевича IV. По списку Посольского приказа XVI века // Чтения в Императорском Обществе истории и древностей Российских при Московском университете. М., 1883. Кн. 1. С. 78. Некоторая соотнесенность «христианского рога» с «крестоносной хоругвью» прослеживается и в тексте Царственной книги, посвященном казанской победе (см.: Хорошкевич А.Л. Герб. С. 148-149). Арциховский А.В. Указ. соч. С. 275. Хорошкевич А.Л. Герб. С. 193.

Горсей Дж. Записки о России XVI - начала XVII в. / Коммент. и пер.

А.А. Севастьяновой. М., 1990. С. 85-86.

Юзефович Л.А. Указ. соч. С. 170.

Горсей Дж. Указ. соч. С. 144.

Хорошкевич АЛ. Герб. С. 151-152, 193.

Маржерет Ж. Состояние российской империи. М., 2007. С. 123. Принц из Бухова Д. Начало и возвышение Московии / Ред. и пер. И.А. Тихомирова. М., 1877. С. 29.

Донесение о Московии Иоанна Пернштейна, посла императора Максимилиана II при московском дворе в 1575 году / Пер. с ит. М.Д. Бутурлина // Чтения в Императорском Обществе истории и древностей Российских при Московском университете. 1876. Кн. 2. М., 1876. IV. Материалы иностранные. С. 13. Иванов И. Ганзейское посольство в Москву 1603 г.: взаимодействие репрезентаций // Власть и образ. Очерки потестарной имагологии. СПб., 2010. С. 195-196.

Юзефович Л.А. Указ. соч. С. 170-171. Маржерет Ж. Указ. соч. С. 141. Иностранцы о древней Москве. С. 238.

Маржерет Ж. Указ. соч. С. 176. Интересный случай непочтительного отношения к посоху Василия Шуйского зафиксировал М.И. Чулков в своем извете 1646 г. на А.Ф. Нащокина (см.: Хорошкевич А.Л. Герб. С. 193-194). Мартынова М.В. Регалии царя Михаила Федоровича. М., 2003. Мартынова М.В. Царские венцы первых Романовых // Искусство средневековой Руси: Материалы и исследования. М., 1999. Вып. XII. С. 300. Арсеньев Ю.В., Трутовский В.К. Оружейная палата. Путеводитель. М., 1911. С. 67; Ракитина М.Г. Регалии русских царей. М., 2010. С. 44. Ю.В. Арсеньев и В.К. Трутовский упоминают также еще один посох Михаила Федоровича -костяной с золотой насечкой, а также еще два посоха неизвестного времени и посох, подаренный Михаилом Федоровичем сыну Алексею, который хра-

нился в доме бояр Романовых на Варварке. Такая передача посоха отвечала, по-видимому, старой традиции наличия особого посоха у наследника. Там же. С. 45.

Описание скипетра см.: Мартынова М.В. Регалии царя Алексея Михайловича. М., 2004. С. 4.

Бобровницкая И.А. Указ. соч. С. 17. Там же.

См.: Царь Алексей Михайлович и патриарх Никон. «Премудрая двоица». М., 2005. С. 193. № 159; Искусство Блистательной Порты. М., 2008. С. 36-37. № 2.

49 Отдельный вопрос - изображение скипетра на золотой медали Лжедмитрия I, напоминающее скорее шестопёр; навершие здесь тоже в виде трилистника.

50 Об этой истории и даже проводившихся в связи с этим опытах см.: Симонов Р.А. Рог инрога // Русская речь. 1985. № 3. С. 125-132.

51 Полное Собрание законов Российской Империи. Собр. перв. СПб., 1830. Т. 1. № 421. С. 708-709.

52 Мартынова М.В. Московская эмаль XV-XVП веков. Каталог / ГИКМЗ «Московский Кремль». М., 2002. С. 146-157. № 134.

53 Бобровницкая И.А. Указ. соч. С. 18-19.

54 Хорошкевич АЛ. Герб. С. 247, 249.

55 Вишневская И.И. Жемчужное шитье на Руси. М., 2007. С. 46-47.

56 Арсеньев Ю.В., Трутовский В.К. Указ. соч. С. 67-68. Трость Алексея Михайловича - «в золотой оправе с ручкою из красного сердолика». Значение трости в репрезентации образа Петра I в дальнейшей русской культуре можно видеть на примере известных скульптуры М.М. Антокольского и картины В.А. Серова.