Кто по национальности ясен засурский. Ясен Засурский: «Культура — важный элемент преодоления ужасных событий

Ясен Засурский - человек уникальный. Профессор, доктор филологических наук, почти сорок лет он возглавляет факультет журналистики МГУ и все эти годы умудряется идти в ногу со временем. Ясен Николаевич интересно рассуждает обо всем - от Пушкина до SMS. Но, естественно, большая часть нашей беседы была посвящена журналистике - этой беспокойной, но увлекательной профессии. Профессии, о которой он знает все.

- Шекспир сказал: «Чтобы добиться успеха, нужна некоторая доля безумия». А Вы как думаете?

В каком-то смысле, безумие - это не принимать решения, которые диктуются традиционным бытовым сознанием. Конечно, если вы хотите создать что-то новое - надо дерзать!

- Что нужно, чтобы добиться цели?

О, мне очень много нужно, потому что цели довольно разные. Например, сейчас нам необходимо построить помещение для телестудии, news-room для новых технологий. Предстоит преодолеть массу сложностей: найти архитектора, строителей, рационально распорядиться средствами… Все требует усилий.

- Чем Вам пришлось жертвовать на пути к цели?

Только личными интересами, временем, и ведь всегда возникает вопрос, что важнее и что полезней. Написать книгу или добиваться этого строительства, например? Можно все совместить, но тогда это займет очень много времени. Правда, сейчас я увлечен строительством телестудии и хочу это сделать.

- Вы не жалеете о том, что не получилось?

Я всегда надеюсь, что получится. Конечно, стараюсь не жалеть, хотя жалеть о чем-то приходится всегда. Например, хорошо бы погулять в парке, в Александровском саду, поехать в лес, но я не могу этого сделать. Я считаю, что это - не приоритет, и, значит, могу без этого обойтись. Или надо искать заменитель - например, побегать по улицам, что я тоже очень люблю.

- Вы достигли всего, чего хотели?

В основном, да. То, что я хотел сделать, сделал, и, надеюсь, еще многое предстоит.

- Журналистами рождаются или становятся?

И рождаются, и становятся. Рождаются в том смысле, что журналистика - это призвание. Это любопытство, стремление к познанию, интерес к человеку, его судьбе, судьбе общества, к судьбе страны и к тому, что происходит в ней. С этим рождаются, но сама профессия журналиста включает элемент ремесла и постоянного напряжения, и для того, чтобы овладеть ею, кроме природных талантов нужна работоспособность. Много талантов гибнет из-за того, что люди при больших способностях не могут реализовать их просто потому, что неправильно организуют свой рабочий день, транжирят время. Поэтому в журналистике, как и в любой другой профессии, нужно сочетание таланта и трудолюбия. Без этого очень трудно. В этой профессии не обойтись без способности много работать. Можно писать, что-то придумывать, но обязательно интенсивно!

- А есть ли какие-то противопоказания для занятия журналистикой?

Самоуспокоенность, интеллектуальная лень и зацикленность на каких-то отдельных проблемах. Журналистика - беспокойная профессия, и она требует широкого кругозора.

- Плиний Младший говорил: «Следует читать много, но не многое». Без каких книг нет журналиста?

Знаете, журналист должен прочитать много книг, частично этому способствует наш факультет. Обязательно нужно прочитать Пушкина, Достоевского, Толстого, Солженицына и других писателей, которые помогают лучше понять логику русской речи, языка и восприятия мира. Ну и, конечно, необходимо постоянно стремиться узнавать, что нового происходит в мире. Очень важно интересоваться и элементами технологическими. Главное для журналиста - это развитие личности.

- Один из любимых анекдотов Юрия Никулина: «Журналист - это тот, кто ничего не знает, но всем интересуется». Что сегодня должен знать каждый журналист?

Журналист обязательно должен знать то направление, в котором он работает. Нельзя быть одновременно журналистом-международником и экологом. Поэтому, если вы интересуетесь экологией, то нужно глубоко изучить проблемы природы, окружающей среды, ее изменения под влиянием современного производства… Или, если вы занимаетесь кино или телевидением, то нужно досконально знать эту среду. Есть определенный минимум общих знаний, который дает, скажем, наш факультет, но к этому должна прибавляться целеустремленная постоянная работа в той сфере, о которой вы хотите писать.

- Как изменилась журналистика сегодня?

Она изменилась существенно, если брать последние три года, десять лет… Особенно в том смысле, что теперь нет проблем доставить текст. Сейчас вы можете мгновенно передать информацию по интернету, телефону, факсу, остается только обеспечить качество текста. Поэтому чрезвычайно важны для журналиста грамотность, знание языка, предмета и способность, увлекаясь, проникнуть в проблему. Так что главная сложность сегодня в том, как написать материал, - интересный, оригинальный, не повторяющий то, что пишут другие, и в то же время компактный и грамотный. При этом временной барьер - сделать это максимально быстро и качественно - создает известное напряжение.

- Как Вы относитесь к молодежной журналистике, где используется разговорная лексика, сленг?

Иногда это полезно, чтобы чуть-чуть передать аромат сегодняшнего времени. Но здесь должно быть непогрешимое чувство меры, потому что очень легко можно скатиться до вульгарности. Все зависит от ситуации использования такой речи. Если вы употребляете какие-то неологизмы, чтобы показать, что человек, о котором вы пишете, вульгарен, то это понятно и приемлемо, если же вы их употребляете как ваши собственные, - как бравада сленгом, - то это далеко не хорошо. Вы должны различать свою речь, речь героев и слова, которыми передаете характеристики тех или иных людей. И здесь может быть использована самая что ни на есть разнообразная лексика.

- Каковы сегодня студенты журфака?

Это очень приятные, симпатичные молодые люди, которые хотят овладеть своей профессией и служить ей. На мой взгляд, наших студентов всерьез волнует их журналистская будущность. Когда их спрашивают, чего они хотят добиться после окончания университета, они ставят на первый план интересную работу по специальности, а затем уже деньги и все остальное. А для журналиста очень важно понимание своей миссии - не в смысле эдакого миссианства, а в смысле преданности своей профессии и увлеченности ею. Журналист должен испытывать постоянное напряжение, которое необходимо для того, чтобы видеть мир по-новому и остро.

- Вы - декан факультета журналистики МГУ почти четыре десятка лет. В чем еще Вы так же постоянны?

Я постоянен в своих симпатиях, устремлениях и в своем желании помогать молодым людям оставаться хорошими, порядочными людьми. Я считаю, что помимо всякой профессии и умения писать, человек должен всегда помнить о своей человеческой сущности, о том, что есть высшие ценности, от которых нельзя уходить и отказываться, это очень важно.

- Есть ли какие-то несыгранные вариации Вашей жизни?

Они есть у всех. Я отказывался от самых разных предложений, мог бы работать в совершенно других организациях, но всегда считал, что для меня интереснее все время узнавать что-то новое, иметь возможность писать и думать. Мне кажется, что меньше всего ограничений в этом смысле накладывает университет, который требует постоянного пополнения знаний, чтения, общения с новыми людьми. Мне очень нравится разговаривать со студентами. Если часто с ними общаешься, то чувствуешь их возраст, и они становятся гораздо ближе. Думаю, что это мне помогает все время чувствовать ход жизни, ход времени.

- Что в Вас осталось юношеского?

Наверное, стремление еще что-то сделать. От этого, может быть, иногда я берусь за слишком много дел. Это остается, хотя, вроде, должно быть уже преодолено. Но еще нет (смеется).

- Что Вы чаще всего вспоминаете из своей юности?

Я люблю вспоминать, конечно же, своих родителей. Люблю школу, в которой учился когда-то, своих учителей и друзей, которых, к сожалению, уже со мной нет.

- Вы поступили в университет очень рано - после 7-го класса. Было ли у Вас детство?

Детство было, но короткое. Ведь шла война, а из военного детства вырастают быстро. В этом смысле я, конечно, был обделен. Но пока я чувствую, что можно еще и побегать, и попрыгать - ну, прыгать, конечно, не так, как когда я поступил в институт, но тем не менее!.. Это безумно важно, чтобы чувствовать себя живым человеком, который всегда в движении.

- Как к Вам относились на факультете, ведь Вы были там младше всех?

Относились ко мне хорошо. На курсе были одни студентки и всего два юноши. С одним из них я дружил. Его звали Абрам Хасин, это был замечательный человек. Под Сталинградом он потерял обе ноги, стал шахматистом, сейчас он - гроссмейстер по переписке.

- А какое Ваше любимое место в Москве?

Я родился у зоопарка и сначала очень долго любил гулять по этому району. Сейчас его застроили, и, конечно, там все уже не так… А поскольку я давно переселился на Воробьевы горы, то очень люблю те места - парк, старый сад, яблони…

- Интересно, о чем мечтают деканы?

Они мечтают о том, чтобы студенты были хорошие, добросовестно занимались и чтобы можно было создать для них еще лучшие условия, чтобы они могли пользоваться всеми возможностями современной техники. Она ведь развивается крайне быстро. Раньше у нас на факультете даже пишущую машинку сложно было найти - сейчас пишут на компьютерах, трудно было переслать материал - сейчас берете телефон, отправляете SMS, - и можно давать информацию в печать. Мне бы хотелось, чтобы мы могли учить студентов применяя самые современные технические средства. Сейчас журналистика становится очень активной, многоплановой, действительно глобальной - и без современных достижений техники не обойтись. Студенты должны уметь ими пользоваться. А мы должны помогать им в этом. Я уверен, что даже Пушкин сегодня пользовался бы SMS, вернее, SMMS!

Засурский Ясен Николаевич родился 29 октября 1929 года в Москве, СССР.
Российский учёный, литературовед, профессор, доктор филологических наук (1967), президент факультета журналистики МГУ (с 2007), ранее - декан этого факультета (1965-2007). Он - главный редактор журнала "Вестник Московского Университета".

Ясен Засурский - член Союза журналистов России, член Союза писателей России, член Международной ассоциации по изучению СМИ и коммуникации, эксперт России при Совете Европы.

Семья, детство и юность

Отец - работал в Комитете стандартов, а мать была заместителем директора издательства иняза.
Познакомились они в Польше, отец Засурского там работал советским представителем в Совкульторге, а мама была машинисткой-стенографисткой в посольстве.

По словам самого Засурского, мама больше занималась его обучением, а папа - просвещением. Интересно, что за рождение сына Николай Засурский подарил жене Литературную энциклопедию.
Семья Засурских жила в центре столицы, совсем рядом с московским зоопарком. По признанию самого Засурского, детство у него было коротким - шла война.

Школу Ясен окончил экстерном, в возрасте 14 лет поступил на английский факультет Московского государственного педагогического института иностранных языков им. М. Тореза (1944-48).
После института он был научным редактором в Издательстве иностранной литературы (1951-53). Потом перешёл на работу в МГУ, на факультет журналистики (с 1953).

С 1957 по 1965 гг. Ясен Засурский был заведующим кафедрой зарубежной журналистики и литературы. После смерти первого руководителя журфака МГУ, заместителя главного редактора "Известий" Евгения Худякова, деканом факультета стал Засурский (1965-2007). Сейчас является президентом факультета журналистики.

В 1951 году Ясен Засурский защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата филологических наук на кафедре зарубежной литературы филологического факультета МГУ по теме "Творчество Теодора Драйзера".
В 1967 году защитил докторскую диссертацию по теме: "Американская литература XX века"; Ясен Засурский - автор более трёхсот научных работ, в том числе 16 монографий и 17 учебных пособий.

Засурский был председателем Комиссии по лицензированию радио- и телечастот (1995-1999), он входит в редакционную коллегию журнала "Индекс/Досье на цензуру" (российская версия журнала Index on Censorship).

Ясен Николаевич не раз говорил, что всегда считал самым интересным в жизни возможность узнавать что-то новое.

Читает лекции для магистрантов: "История глобальных, национальных и региональных систем СМИ и журналистика", "Теории и методы современной зарубежной журналистики", "История технологии массовой коммуникации".
Засурский читает специальный курс для студентов-международников: "Национальные и международные модели СМИ", а также ведёт семинары - занятия по специальности с аспирантами и соискателями кафедры.

Награды

Президент журфака МГУ награждён двумя орденами "Знак Почета" (1960, 1976), орденом Трудового Красного Знамени (1980), орденом "За заслуги перед Отечеством" IV степени (1999), золотой медалью ЮНЕСКО Махатмы Ганди. Он дважды лауреат Ломоносовской премии, лауреат премии правительства Российской Федерации в области печатных средств массовой информации (2005), лауреат премии поощрения высших достижений литературы и искусства "Триумф" (2006).

Личная жизнь

Жена - Светлана Александровна Ширмаева, работает в институте славяноведения, занимается историей чешской литературы. Свадьбу сыграли в августе 1952 года.
Сын Иван (1953 г.р.) возглавляет кафедру новых медиа и теории коммуникации на факультете журналистики МГУ.

Имя Ясена Николаевича Засурского неразрывно связано с историей отечественной журналистики. Будучи более полувека руководителем ведущего журфака в стране, заведующим кафедрой зарубежной журналистики и литературы, он воспитал плеяду известных мастеров слова, учёных Московского университета. Профессор, американист, эрудит, человек, который сохранил открытый взгляд на мир и грустит, что в современной России так и не появились газеты, подобные The Times, встретился с коллективом журнала «МР» для доверительной беседы.

Текст: Нина Сараева

‒ Ясен Николаевич, в одной из историй о своей жизни, которыми вы баловали преподавателей факультета журналистики, вы рассказывали о том, что видели, как везли арестованного Берию…

‒ Да, я шёл в тот день по Большой Никитской, а тут воронок... Впрочем, ещё накануне Берия сам проезжал и смотрел из окон своего автомобиля… Ехал медленно и смотрел на прохожих – на дам, конечно, он всегда так делал. А наш деканат как раз помещался на углу Манежной и Большой Никитской. Мы часто видели его машину.

‒ На ваших глазах разворачивалась история большей части XX века, вы пережили войну, репрессии, перед вашими глазами прошло не одно поколение людей. В связи с этим вопрос немножко по Булгакову: а изменились ли люди, россияне, исчез ли homo sovieticus ?

‒ Принципиальных различий между современными россиянами и советскими людьми я не вижу. Может быть, мы сегодняшние стали немножко свободнее по сравнению с теми вчерашними. Но свобода – это понятие относительное. Война мобилизует людей. И свобода человека военного времени больше внутренняя, нежели внешняя, свобода на борьбу, на защиту…

‒ А как же самоцензура? Почти каждый советский гражданин понимал, что если он будет критиковать власти...

‒ Мой дед в 39-м году, когда был подписан Пакт Молотова ‒ Риббентропа, очень ругался и говорил: «Вам, большевики, ещё немцы надерут все места!». И был очень расстроен тем, что произошло это событие. Он у меня верующий человек был ‒ в церковь ходил, службы стоял. Для него это очень важно было. Символично, что родился он в 1861-м, в год отмены крепостного права.

‒ Смелый какой человек был ваш дед!

‒ Хороший был человек. Он очень тяжело переживал начало войны и нашу эвакуацию в Барнаул. И представляете, прислал мне туда учебник «История Древнего мира» за 5-й класс. Я был так рад! А потом пришла телеграмма, что дед умер. Всё во мне перевернулось… Я ощутил войну. Знаете, в Москве было несколько больших паник осенью и зимой 1941 года. Вот в декабре во время одной такой паники он и умер. Его похоронили на Ваганьковском кладбище. И когда его хоронили, бомбили Ваганьково…

‒ Когда вы вернулись в Москву после эвакуации?

‒ В 1941-м. На улицах стояли аэростаты, а девочки, симпатичные, молоденькие, держали их и запускали ночью, чтобы они мешали немецким самолётам бомбить Москву. В нашем районе, у зоопарка, стояли зенитки. Как раз там, где была башня со змеями. Я заболел в это время скарлатиной, лежал с температурой, а дом у нас был деревянный и сотрясался каждый раз от выстрелов этих зенитных. Тревоги объявлялись постоянно. И я в случае тревоги должен был вести бабушку в бомбоубежище. В то время я ходил читать книги в детскую библиотеку в Георгиевский сквер. Ну вот как-то я пошёл туда читать Майн Рида «Всадник без головы». Объявили тревогу, а бабушка одна дома. Я бегом туда, схватил бабушку ‒ и в бомбоубежище на Зоологическую улицу. Пересидели. А в это время бомба попала в наше здание Московского университета. Сбило стеклянный купол. У нас на факультете хранится копия картины этой бомбёжки. Факультет тогда не был ещё создан...

‒ Ясен Николаевич, мы заговорили о вашем сердце – факультете журналистики. И, следуя руслу нашей беседы, хочу спросить: а изменились ли преподаватели журфака, студенты, выпускники?

‒ Первые преподаватели на факультете были из числа преподавателей истории литературы, зарубежной литературы, философских дисциплин. Поэтому нам приходилось готовить специалистов по журналистике, как говорится, не отходя от станка. Наш факультет был близок к происходившим событиям. К нам приходили учиться молодые ребята, сплошь фронтовики. Преподаватели тоже были в основном мужчины, но из числа журналистов и партийных работников ‒ сотрудников Жданова, идеолога партии. Руководителем тогдашнего отделения журналистики филологического факультета МГУ был человек по фамилии Антропов.

Наши ребята сочинили песню-марш: «…с Тимофеем Ивановичем Антроповым по жизни мы протопаем»... Он стал основателем нашего факультета. К профессии журналиста тогда относились с очень большим уважением. Все знали, что речь идёт о жизни и смерти, жизнь и смерть – всё это было на самом деле очень близко.

Сегодняшние студенты очень разные. Нас спасает большой конкурс. И какого бы качества ни были знания абитуриентов, мы всегда можем выбрать тех, кто сможет хорошо учиться. Вопрос дисциплины тоже крайне важен. Во время и после войны, как вы понимаете, дисциплина была строгая, постоянно шли занятия по спецподготовке. Когда я учился в 7-м классе, нас возили на ипподром ходить на лыжах, в Измайловский парк ‒ там нас учили ползать по-пластунски с винтовкой. Обучали нас фронтовики, и относились мы к обучению трепетно.

Я думаю, было прекрасное поколение тех, кто поступил к нам сразу после войны. Знаете, это было поколение энтузиастов. В журналистику пришло много людей, которые писали стихи…

‒ А шестидесятники? Разве хрущёвская оттепель не способствовала развитию творчества?

‒ Шестидесятники тоже прекрасные были, конечно. Но я бы всё же выделил тех ребят, что пришли с фронта. Первый курс, который мы приняли, ‒ одни фронтовики! Женщин было мало, из них, пожалуй, выделялась дочь Никиты Сергеевича Хрущёва Рада. Она хорошо училась, стала замечательной журналисткой, возглавила журнал «Наука и жизнь» и проработала там 50 лет. Журнал был очень популярен.

Во время войны трудно было учиться, нужно было думать и о том, как помочь дома. Сама увлечённость учёбой была другая. Я же вот не случайно пошёл сдавать экстерном экзамены за среднюю школу – и сдал! Мотивация в профессии рассматривалась не как потребность, не как важный момент жизни, а воспринималась как часть защиты себя, своей семьи, своего города и своей страны, понимаете? Люди думали о том, что нужно не терять время, а делать всё быстрее.

Современные ребята более расслабленные, я бы так сказал. Они хотят заниматься журналистикой, и среди них есть талантливые… Но нет того энтузиазма, который был у тех…

‒ Огня в глазах?

‒ Да-да, огня в глазах. Во-первых, нужно было суметь получить образование. Во-вторых, новое образование. Наш факультет был новым учебным заведением, и это, конечно, во многом меняло дело.

‒ В первых выпусках факультета журналистики были в основном мужчины, а сегодня его называют «факультетом благородных девиц». Без конца говорят о феминизации профессии журналиста. Как вы считаете, журналистика – это мужская работа?

‒ Я считаю, что это работа хороших людей и работа энтузиастов. Женщины очень хорошо работали в журналистике и во время войны показали себя с лучшей стороны. В принципе, если говорить о склонности к профессии, женщины более склонны к журналистике в силу характера и подхода к жизни, нежели мужчины. У женщин психология лучше приспособлена.

‒ А насколько, по-вашему, изменился подход к профессии в целом?

‒ Он стал ещё более профессиональным, мне кажется.

‒ Думаете? А как же блогеры, они разве не угрожают профессиональной журналистике? Каждый сейчас мнит себя журналистом…

‒ Хорошие блоги очень успешно развивают информационное поле. Что касается профессионализма, здесь важно уметь управляться с технологиями. Несколько дней назад в Испании, в Барселоне, закончился конгресс мобильной прессы. Там были представлены новые мобильники, которые выдают не просто фотографии, а целые круговые панорамы. Видение мира значительно расширяется, вот я о чём. Журналистика становится технически оснащённой отраслью, новейшие достижения электроники, интернета – пожалуйста, всё к ногам журналистов!

Профессия, вы правы, меняется. Она требует больше аналитики. И если мы, россияне, преуспеваем в овладении интернетом и другими прелестями мобильной журналистики, то в сфере глубины анализа мы очень сильно уступаем.

‒ Кому? Стандартам качественной американской журналистики?

‒ Разные газеты есть в Америке. И пресса разная. Телевидение… Вы знаете, всё-таки газеты всё равно имеют большое влияние на жизнь. Журналистика требует усилий, жертв. Профессия сказывается на судьбе многих журналистов. В ходе разных конфликтов гибнет много профессионалов.

‒ Да, к сожалению.

‒ И всё-таки они каждый раз доказывают, что слова на ветер не бросают, и продолжают биться.

‒ А у российской журналистики сегодня есть отличительные черты?

‒ Были, есть и будут. Яркий пример – развитие радио в нашей стране. Наше радио по-прежнему остаётся живым и интересным, его любят и слушают. На радио говорят не заученными фразами, а интонацией, голосом. От радиопередач вы получаете больше эмоций, чем от программ на телевидении. На радио всё тоньше, если так можно выразиться. Телевидение – это коллективное творчество. Нельзя сказать, что есть один телевизионный журналист, и он делает всё. Нет. Он приходит в студию как мастер, ему уже заготовили вопросы, атрибуты, антураж ‒ всё сделали. А радиожурналист работает голосом, один, и он ограничен в средствах выражения. Конечно, королём журналистов был Левитан. Юрий Левитан. То, что он мог выразить голосом, трудно было текстом передать, потому что текст сразу мельчал… Увы, аналитика на радио стала со временем ослабевать. Всё-таки много там сегодня словесной, как говорил Маяковский, ерунды.

‒ Ясен Николаевич, мы сегодня говорим с вами о течении времени, об изменениях, о философии жизни. Вопрос к вам как к американисту со стажем: какие они, сегодняшние американцы? Изменились со времён окончания Второй мировой? Одни говорят, что русские и американцы очень похожи, другие – что мы абсолютно разные и никогда не сможем найти точки соприкосновения…

‒ Американцы находятся в таком же положении, как и мы: они должны активно отстаивать свои ценности, которые были поставлены под угрозу и во время Второй мировой войны, и после неё, и сейчас. И у американцев, и у нас возникают такие сложности, которые мы должны и можем решить только вместе. Вот, скажем, такая напасть, как ИГИЛ. Мы одни не справимся, и американцы одни не справятся. Даже у варваров не встречались те зверства, которые творят игиловцы! ИГИЛ – страшная угроза, она не мотивирована ни идеями, ни верой, ни религией, ни обычаями. И здесь нам нужно думать о том, как восстановить понимание важности человеческой жизни и человеческого отношения к ней. Это очень серьёзный вопрос, потому что утрата гуманистических начал приведёт к катастрофическим последствиям. ИГИЛ – угроза не эфемерная. Это очень тяжёлая проблема. И у американцев, и у нас нет другого выхода, как вместе предотвратить развитие этой раковой опухоли на теле человечества, которая может погубить всю земную цивилизацию. В холодной войне 2.0, которую часто обсуждают современные политологи, нет победителей. И, если мы хотим уйти вместе с новейшими изобретениями, технологиями, с ядерными бомбами, мы можем это сделать. Можем исчезнуть. Кто об этом думает? Это и есть проявление мыслительной слабости многих наших современников.

Нужно всячески поддерживать взаимопонимание и в том числе взаимопонимание в борьбе с ИГИЛ. Нужно воспитывать и поощрять думающую журналистику, потому что утрачиваются человеческие ценности.

Впервые выражение «голод на масштабность» я прочитала в материале Зои Ерошек «Тэтчер». Выражение мне это тогда так понравилось, что я моментально присвоила его, хотя произношу крайне редко по причине отсутствия этой самой масштабности в сегодняшней нашей жизни.

В последние дни октября, когда свой день рождения отмечал Ясен Николаевич Засурский, знаменитый декан, а ныне почетный президент факультета журналистики МГУ, я объяснила себе причину нынешних многочисленных поздравлений в его адрес еще и тем, что таких масштабных людей, как профессор Засурский, осталось совсем немного. Как писал поэт Давид Самойлов, «тянем, тянем слово залежалое, говорим и вяло, и темно».

Несколько лет назад, накануне 85-летия Засурского, мне посчастливилось поговорить с ним. Тогда публикация в ЖУРНАЛИСТЕ не вышла, так как интервью с Ясеном Николаевичем для журнала подготовил другой журналист. К счастью, мое интервью тогда не потерялось, оно было опубликовано в книжке «Беседы с учителями», которая вышла небольшим тиражом на факультете журналистики. Я часто возвращаюсь к этому интервью, читаю его своим студентам, объясняя актуальность этого разговора все тем же голодом на масштабность.

- Ясен Николаевич, как известно, в Вашей жизни важное место принадлежит книгам. Поэтому мой первый вопрос о ваших литературных пристрастиях…

Любимых авторов много. И все-таки, наверное, на первом месте для меня - произведения Чехова. Это самый важный для меня писатель. На мой взгляд, он один из самых великих русских писателей, который очень многое дает сегодня для понимания и России, и русской литературы. Он, как и Пушкин, универсален в своем творчестве. Пушкин и Чехов похожи, но не по формальным признакам, а по видению жизни, целеполаганию.

Хотелось бы назвать еще двух великих писателей, которых я ставлю выше многих. Это Шекспир и Гете. В американской литературе я люблю Твена и Уитмена. Марк Твен передает жизнерадостное настроение свободного человека. Уолт Уитмен интересен своим космизмом. И хотя в американской литературе после них было много интереснейших писателей, но все-таки эти два художника слова выходят за рамки национальной литературы, хотя они и очень американские. В этом заключается их универсальность.

- Может ли обращение к литературе снизить высокий градус накопившейся агрессии в современном мире?

Литература всегда благодатно воздействовала на человека. Чехов - это проповедь уважения к человеку. Если вы посмотрите на современную драму, то она во многом основывается на чеховском наследии. И в Англии, и в Америке, и в Аргентине - везде Чехов, потому что он истинный гуманист. Горький тоже гуманист. Так, в годы Октябрьской революции он пытался добиваться, чтобы этот переворот был человечным (без переборов и крови), и стремился остановить любое насилие. И в этом смысле Горький был тем сдерживающим началом, которое останавливало вакханалию революционного безрассудства.

- Сегодня много спорят о Александре Солженицыне. Не так давно главный редактор «Литературной газеты» Юрий Поляков выступил за то, чтобы исключить его произведения из школьной программы. Как вы к этому относитесь?

Я не согласен с таким нетерпимым отношением. Конечно, могут быть разные подходы к его произведениям. Но я считаю, что «Один день Ивана Денисовича» и «Матренин двор» - это классика. Их необходимо прочитать каждому человеку для того, чтобы понять, что происходит в России. Это прекрасные книги. Они сыграли огромную роль в развитии нашей литературы в постсоветскую эпоху.

- Вы литературовед, философ, писатель, журналист. Назовите собственные книги, которые сегодня вам хотелось бы додумать и дописать.

Я написал книгу «Американская литература XX века», которая легла в основу моей докторской диссертации. Когда работал над ней, не встречался ни с одним американским писателем. Потом я имел возможность со многими из них встретиться. А это уже несколько иной угол зрения на данную проблему. Я хотел бы завершить эту книгу прежде всего потому, что американская литература показывает пример очень большой гибкости в своем развитии и умения преодолевать те или иные родимые пятна.

Я также хотел бы написать книгу о русской и об американской литературе - это параллельные истории. Русская литература богата своими традициями, уходящими в далекие времена от Протопопа Аввакума. Отечественная литература укоренена в самом народе, в русском этносе, она развивалась вместе с русским языком. Говорят, что Пушкин учился не у Арины Родионовны, а у западных писателей. Это верно, но все-таки пушкинская метафоричность опирается на его крепостную наставницу.

А у американцев литература родилась как часть развития, как часть протеста против королевской власти и засилья католицизма. Она была основана на стремлении раскрепоститься, что было связано с осмыслением христианской традиции. В отличие от американской литературы, русская, как и европейская, основана на фольклорном начале. Поэтому в русских сказках, также как и в немецких, и французских, есть что-то общее. В этом смысле русскую литературу можно назвать глубоко европейской.

в воспитании Анны Политковской очень серьезную роль сыграла литература, которая сформировала в ней не только эстетические ценности, но и человеческое достоинство

- У вас в жизни было множество встреч с самими разными людьми. Какие из них стали самыми запоминающимися?

Очень ценной была встреча с Михаилом Горбачевым. Для меня он - чрезвычайно важный в жизни человек, так как дал нам всем свободу. Сейчас на него осуществляются нападки. Считаю, что это позор. Горбачев - великий человек, который первым заговорил о свободе личности в современной России. У него есть еще одно важное качество - не держаться за должность. Жаль, что Михаил Сергеевич рано ушел с президентского поста. Если бы он остался главой государства, то, возможно, наше общество во многом сложилось по-другому. Можно сказать, что из тех, с кем я встречался, - это один из самых интересных людей.

К этой когорте также принадлежит и Юрий Любимов (недавно ушедший) - наш великий режиссер и выдающийся художник, с которым у меня были хорошие отношения. С Гарсия Маркесом (тоже недавно ушел из жизни) мы вместе работали в комиссии по коммуникации в ЮНЕСКО. У него был удивительный взгляд на мир - взгляд гуманиста.

- Кто из студентов оставил след в вашей душе?

Анна Политковская, конечно. Когда она погибла, я посмотрел ее личное дело - в сочинении она писала об Анне Ахматовой и Марине Цветаевой. По ее работе я понял, что эти две поэтессы были для нее образцами культуры и человечности. Думаю, что в воспитании Анны очень серьезную роль сыграла литература, которая сформировала в ней не только эстетические ценности, но и человеческое достоинство. В этом смысле литература играет большую роль в развитии журналиста. Она помогает ему не только освоиться в русской словесности, но и придает основательность всему, что он делает, формируя такие человеческие качества, как упорство, настойчивость и смелость. Причем смелость не только в том, чтобы написать материал, но и в решении проблем.

- Что происходит с журналистикой? На ее место пришла пропаганда?

Пропаганда - не лозунг. Это слово изобрели католики. В Риме, на площади Венеции, на одном из домов написано: «Здание пропаганды». Пропаганда возникла как метод обращения к христианским ценностям и хороша в глубинном понимании мира. Но не терпит губительной суеты, когда люди перестают доверять друг другу. Пропаганда, если она есть, должна быть связана с фундаментальными ценностями. Когда мой внук Ваня только определялся с выбором профессии, я его спросил, куда он собирается поступать учиться. Посоветовал выбрать наш факультет. В ответ я услышал: «Нет, журналистика - это же сплошная пропаганда». Позднее, когда случился путч, Иван активно участвовал в освещении этих событий. Думаю, что именно тогда он пересмотрел свое отношение к журналистике.

- Что вас сегодня огорчает больше всего?

Состояние всеобщей нетерпимости. Нетерпение - это нарушение наших культурных традиций. Петр I открыл окно в Европу. Русские всегда очень внимательно относились к истории разных народов. То, что сегодня происходит, - это элемент современной политической борьбы. Она не должна заслонять для нас те идеалы, которые делают Россию Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Толстого одним из важнейших островов человечности и человеческой культуры. Посмотрите на Ломоносова, основателя нашего университета, он в своих трудах по русской грамматике, риторике весьма активно опирался на примеры из античной словесности. И это, по-моему, важная традиция.

Мы связаны друг с другом, и отказываться от этого родства не только между собой, но и с европейской культурой – неправильно

- Изменилось ли место журналистики в современном мире?

Журналистика проникла во все поры жизни и, конечно, она изменилась. Ее роль чрезвычайно важна, но когда журналистика утрачивает этические ценности, это становится опасно для человечности. Сегодня мы видим это на примере украинских событий. Я очень уважаю украинскую культуру. Русский писатель Николай Гоголь был связан с Украиной. Он патриот, и его «Тарас Бульба» для всех нас - очень важная книга. Если Вы пойдете по улицам Рима, то, наверняка, увидите табличку с надписью: «Здесь жил Н. В. Гоголь». Мы связаны друг с другом, и отказываться от этого родства не только между собой, но и с европейской культурой – неправильно.

- Над чем вы сейчас размышляете? Что вас волнует?

Я думаю над тем, как будет развиваться мир после этих трагических событий на Украине, когда дружественный нам украинский народ оказался в таком тяжелом положении. Надо думать, как избегать таких ситуаций. И здесь роль культуры очень важна. Культура - важный элемент преодоления ужасных событий.

Фото: menswork.ru; Новодережкин Антон / ТАСС; radio_mohovaya9.tilda.ws