Перенесение мощей святейших Бориса (Романа) и Глеба (Давида). Перенесение мощей святых страстотерпцев, Российских князей Бориса и Глеба

Освещение событий по перенесению мощей Бориса и Глеба в 1072 г. в трех исследуемых источниках - летописной статье, "Сказании" и "Чтении" разное. И разнящиеся версии авторов в изложении происходившего позволяют определить как тех, чьи интересы агиографы выражали, так и время их работы.

Итак, собрались в мае 1072 г. Ярославичи: составили свод законов, регламентирующих правила межкняжеских отношений и общественной жизни - "Правду Ярославичей" и приняли участие в торжественном перенесении мощей блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба в новую деревянную церковь, построенную Изяславом в Вышгороде. Первым взяли мощи Бориса, покоившиеся в деревянной раке (немаловажная деталь). Перенесение сопровождал крестный ход во главе с митрополитом Георгием. В новой церкви раку открыли и все помещение наполнилось благоуханием, укрепившем веру в блаженных страстотерпцев митрополита Георгия. Поцеловав нетленные мощи Бориса переложили их в каменную раку.

После этого взяли мощи Глеба, находившиеся и до этого в каменной раке (тоже важная деталь) и перевезли в новую церковь. При внесении их в церковь рака остановилась. После воззвания народа: "Господи, помилуй!" рака прошла. Эпизод зафиксирован тремя источниками. Братья и духовенство отпраздновали этот светлый праздник и разошлись восвояси.

Это - пересказ относительно нейтральной статьи 1072 г. из "Повести временных лет", написанной, как уже было сказано, в начале ХII в. Сравним его с рассказом в "Сказании о Борисе и Глебе". Сюжет, в принципе, общий, но есть два существенных дополнения.

Первое - эпизод с благословением князей Ярославичей рукою Глеба. После народного восклицания "Господи, помилуй!", о котором упоминается и в летописной статье 1072 г., в "Сказании" далее следует: "И моляхуся Господеви и святыима, и абие повезоша и. И целоваша святааго Бориса главу. А святааго Глеба руку възьмъ же Георгий митрополитъ благословяше князе Изяслава и Всеволода. И пакы Святославъ, имъ руку митрополичю и дрьжащю святааго руку, прилагааше къ вреду, имьже боляше на шии, и къ очима, и къ темени. И по семь положи руку въ гробе. Начаша же пети святую литургию. Святославъ же рече къ Бьрнови: "Нечьто мя на голове бодеть". И съня Бьрнъ клобукъ съ князя, и виде нъгъть святааго, и съня съ главы и въдасти и Святославу. Онъ же прослави Бога о благодарении святою." Успенский сборник ХII--ХIII вв. М., 1971. С. 62--63; Абрамович Д. И. Жития святых Бориса и Глеба и службы им. С. 56.

Пока этот эпизод ни о чем не говорит, хотя возникает вопрос: почему князья благословляются рукою Глеба - младшего из братьев-страстотерпцев, а не Бориса, мощи которого перенесли первыми?

Но вот перечень присутствующих на торжествах церковных иерархов заставляет задуматься. После традиционно упоминаемых трех Ярославичей - Изяслава, Святослава и Всеволода, далее следует: "митрополитъ Георгии Кыевськый, другый - Неофитъ Чърниговьскый, и епископи Петръ Переяславьскый и Никита Белогородьскый и Михаилъ Гургевьскьий, и игумени..." Абрамович Д. И. Жития святых Бориса и Глеба и службы им. С. 55--56. и т.д.

Почему "Сказание" говорит о двух митрополитах? Ведь в статье 1072 г. "Повести временных лет" упомянут только один - митрополит Георгий. И в "Чтении" Нестора только один - Георгий, с существенной ремаркой, "тогда пасуща Христово стадо", Там же. С. 21. вроде бы кто-то пытался этот факт оспорить. Ошибка переписчика?

Маловероятно, поскольку немногим ниже в "Сказании" при перечислении идущих пред ракою Бориса, по отношению к митрополитам употреблено двойственное число: "... а по нихъ диякони, таче и прозвутери, и по сихъ митрополита и епискупи, и по нихъ съ ракою идяаху". Там же С. 56. То есть, об описке переписчика, сделавшего из черниговского епископа Неофита митрополита, говорить не приходится. К тому же, идентичная "Сказанию" информация имеется и в Софийской первой и Воскресенской летописях.

Этот факт позволяет заподозрить автора "Сказания" в прочерниговской ориентации. И это подозрение становится еще большим, когда мы сравним эпизод с благословением князей рукой Глеба из "Сказания" с аналогичным эпизодом из "Чтения". Но в нем описано благословение Ярославичей, как ни странно, не рукою Глеба, а Бориса!

Митрополит "изя руку блаженаго Бориса, бе бо мощими лежай, и целоваше, прикладая къ очима и къ сердьцю. Таче потомъ благослови ею благовернаго князя Изяслава, потомъ же брата его Святослава, и оста ноготь единъ на глав его, на благословление ему, потом же пакы боголюбець Всеволода, - тако и вся". Там же. С. 21--22.

Возникает вопрос: а какая разница? А разница существенная. Понадобится некоторое отступление, чтобы во всем этом разобраться.

После смерти Ярослава Мудрого в 1054 г. его сыновья унаследовали следующие владения: старший - Изяслав - занял по старшинству Киевский престол. Средний - Святослав - Черниговское княжество. Младший - Всеволод - вокняжился в Переяславле. К нему отошло и Ростовское княжество, бывшее ранее за Борисом. Вот почему впоследствии Борис стал покровителем Всеволодовичей. Сын Всеволода - Владимир Мономах при новом перенесении мощей 2 мая 1115 г. несет раку именно с мощами Бориса, хотя должен был уступить это право по старшинству Давыду Святославичу, старшему в роду. В 1117 г. Владимир Всеволодович закладывает церковь на Альте, в своей резиденции, в месте, где согласно "Повести временных лет" был убит Борис. В своем "Поучении" Владимир Мономах 24 июля называет днем Бориса, а не Бориса и Глеба, и указывает на заступничество старшего святого. В мономаховой семье хранилась драгоценная реликвия - меч Бориса, который впоследствии так и не защитил от убийц внука Мономаха - Андрея Боголюбского, поскольку был специально похищен убийцами. Ипатьевская летопись // ПСРЛ. СПб., 1908. Т. 2. С. 586--587. То есть, очевидно, что Борис был патроном Всеволодовичей.

А что же Глеб? Муромские земли Глеба, как известно, вошли в состав Черниговского княжества, унаследованного Святославом. Глеб выступает покровителем Черниговских князей, и в частности, Святославичей. В свете этих обстоятельств и стал слагаться местный культ Глеба.

Как показали исследования В.И.Лесючевского Лесючевский В. И. Вышгородский культ Бориса и Глеба в памятниках искусства // Советская археология, 1946. Т. VIII. и особенно М.Х. Алешковского, Алешковский М. Х. Глебоборисовские энколпионы 1072--1150 гг.; Он же: Повесть временных лет. М., 1971. С. 87--93. первоначально сложился культ Глеба, а потом Бориса (не случайно, при перенесении мощей в 1072 г. Глеб уже был в каменном саркофаге - непременном условии при канонизации). Причем культ Глеба возник и на Смоленщине (месте его гибели), и в Чернигове - столице княжества. В Чернигове после 1072 г. появляются кресты-мощевики (энколпионы), на лицевой стороне которых помещалось изображение Глеба, а не Бориса.

Исследовавший эту проблему М.Х.Алешковский пришел к весьма важным для нас выводам, что церковный культ Бориса и Глеба возник только после 1072 г., причем первоначально в Чернигове и как Глебоборисовский. Борисоглебский установился несколько позднее и уже в Киеве. Алешковский М. Х. Глебоборисовские энколпионы 1072--1150 гг. С. 112. Когда точно - исследователь не установил.

Важным подтверждением выводов ученого служит тот факт, что до сих пор не известно ни одной печати XI в. с изображением князей, нет их изображений и на фресках Софии Киевской. То есть, вплоть до 70-х годов XI в. иконография святых еще не выработалась. Правда, "Чтение" Нестора сообщает, что уже Ярослав Мудрый "повел же и на икон святою написати, да входяще вернии людии въ церковь ти видяще ею образъ написанъ, и акы самою зряще, ти тако с верою и любовию покланяющеся има и целующе образъ ею". Абрамович Д. И. Жития святых Бориса и Глеба и службы им. С.18. Но тот факт, что до 70-х годов XI в. не сложилась традиция иконописания, только свидетельствует об установлении общерусского культа святых Бориса и Глеба в более позднее время.

Сейчас важен тот отмеченный ученым приоритет, который отдавал черниговец Святослав своему покровителю Глебу Муромскому перед его старшим братом, ибо культ Глеба, как местночтимый, сложился в Чернигове ранее Борисоглебского культа в Киеве. Тогда становится понятным, почему именно Глеб оставляет, согласно "Сказанию", свой ноготь на голове черниговца Святослава - в знак своего ему покровительства и благоволения.

Поскольку в дальнейшем в Киеве и по всей Руси установился Борисоглебский культ (отраженный и в церковных праздниках, и в службе святым, и в проложных сказаниях, и в "Чтении" Нестора), то, следовательно, первая часть "Сказания о Борисе и Глебе", заканчивающаяся рассказом о перенесении мощей святых в 1072 г. (условно названная учеными "Сказанием о гибели Бориса и Глеба"), была написана, во-первых, до официального установления Борисоглебского культа, а, во-вторых, когда заказчиком этого сочинения мог выступить черниговский князь Святослав Ярославич.

Когда это могло произойти? Обратимся к истории. Через год после рассмотренных событий, а именно весной 1073 г., Святослав, заручившись поддержкой брата Всеволода, изгнал из Киева старшего брата Изяслава, нарушив тем самым заповеданный отцом принцип престолонаследования по старшинству.

С вокняжением в Киеве Святослав "умысли съзьдати цьрьковь камяну святыма" Абрамович Д. И. Жития святых Бориса и Глеба и службы им. С. 60. взамен деревянной, только год назад выстроенной Изяславом. Совершенно очевидно, что он придавал большое значение становлению культа святых Глеба и Бориса. Уже в 1073 г. он приступил к сооружению в Вышгороде грандиозного пятиглавого каменного храма-мавзолея князьям-страстотерпцам, который превосходил по своим размерам даже строившуюся в то же самое время Великую Успенскую церковь Киево-Печерского монастыря (он был на 7 м длинее её!) - крупнейшее храмовое сооружение XI-XII вв. Вагнер Г. К. Искусство мыслить в камне. М., 1990. С. 54--56. Конечно, именно новый пятикупольный храм, в котором нашел выражение чисто русский и отличный от византийского храмовый стиль, а не одноглавая деревянная церковь, мог выразить общерусское (и общеправославное) почитание первых русских святых Бориса и Глеба. По всей видимости, именно с этой целью и задумал его строительство Святополк Ярославич, и только смерть князя 27 декабря 1076 г. помешала закончить это строительство. Стены были возведены на 80 локтей, то есть, на три метра, что свидетельствует о довольно интенсивном строительстве.

По своему характеру Святослав был очень энергичным князем. За три с половиной года своего княжения в Киеве он успел сделать для Киевского государства едва ли не больше, чем его брат за девятнадцать лет. Толочко П. П. Древняя Русь. Киев, 1987. С. 91--92.

Известно, он питал интерес и к книгам, о чем свидетельствуют переписанные для него "Изборники" 1073 и 1076 гг. И только в его княжение в Киеве могло появиться проглебовское сочинение с легендой о ногте Глеба, оставленном на его, т.е. Святослава, голове - условно называемое "Сказание о гибели Бориса и Глеба". И только во время княжения в Киеве черниговца Святослава в "Сказании о гибели Бориса и Глеба" мог быть упомянут рядом с митрополитом Георгием другой - Черниговский митрополит Неофит. Из летописей известно, что Неофит был Черниговским епископом в княжение там Святослава. Но в новгородских летописях (Воскресенской, Софийской и др.) он одновременно назван и митрополитом и епископом. Это дало повод некоторым историкам предположить, что во времена триумвирата Ярославичей помимо Киевской митрополии в начале 60-х годов были учреждены еще две - в Переяславле и Чернигове, с титулярными, т.е. поставленными на какое-то определенное время, митрополитами. Таким митрополитом Черниговским и стал Неофит. Наиболее аргументированно эта точка зрения обоснована А. Поппэ.(Поппэ А. Русские митрополии константинопольской патриархии в ХI столетии. // Византийский временник. 1968. Т. 28. С. 85--108; Т. 29, 1969. С. 95--104.) Однако она не безупречна, поскольку не объясняет, почему присутствующий при перенесении мощей переяславльский епарх Петр был в сане епископа, тогда как Неофит -- митрополита. Почему только около 1078 г. (по расчетам А. Поппэ) возвратившийся из Афона на Русь Ефрем был назначен на Переяславльскую кафедру в качестве титулярного митрополита?

Очень существенно сообщение новгородских летописей о епископе-митрополите Неофите, поскольку ни статья под 1072 г. "Повести временных лет", ни "Чтение" Нестора, не упоминают его имени вовсе. Видимо, эпизод с епископом-митрополитом Неофитом был важен только черниговцам, т.е. ему самому и, возможно, Святославу. Это во-первых. А во-вторых, совершенно очевидно, что попало оно в новгородские летописи не из "Повести временных лет", в которой его попросту нет, а из какого-то другого сочинения.

И следующая статья "Повести временных лет" под 1073 г. так же не упоминает имени Неофита, хотя сообщает о важном событии - освящении начала строительства церкви Успения Пресвятой Богородицы в Печерском монастыре: "В се же лето основана бысть церкы Печерьская игуменомь Феодосьемь и епископомь Михаиломь, митрополиту Георгию тогда сущю въ Грьцехъ, Святославу Кыеве седящю". ПЛДР: XI--начало ХII века. С. 196.

Автор заметки объяснил и причину отсутствия митрополита Георгия, и, хотя и сдержанно, но все же сделал официальное сообщение о княжении Святослава в Киеве. О Неофите опять не сказал ни слова, хотя, надо полагать, если бы епископ Неофит был официально назначен митрополитом Георгием местоблюстителем на Киевскую митрополию на время отсутствия на Руси самого Георгия, то был бы обязан присутствовать на закладке собора. Но вместо владыки Неофита освящает строительство Юрьевский епископ Михаил. Интересно, что при освящении в 1089 г. уже построенной Успенской церкви митрополитом Иоанном II присутствовал и Черниговский епископ Исайя. Там же. С. 218.

Надо полагать, это молчание летописца из Киевского Печерского монастыря по поводу митрополитства Неофита не было случайным. Объяснить его можно только одной причиной: оно не было официальным, т.е. не исходило от митрополита Георгия, и потому не признавалось Печерской обителью. Поэтому его и не пригласил игумен Феодосий на закладку церкви в своем монастыре.

Натянутыми в 1073 г. были отношения старейшего русского монастыря и с самим Святославом. Игумен и печерские монахи выступали сторонниками заповеданного Ярославом Мудрым престолонаследования по старшинству. Они поддерживали изгнанного Изяслава и осуждали Святослава. Названный за свои труды праведные "Великим" старейший инок Никон из протеста даже покинул монастырь и удалился в далекую Тмуторокань. Не смягчило сердца старцев и пожертвование князем 100 гривен на строительство упоминаемой выше церкви Успения Пресвятой Богородицы, для которой, надо отметить, Святослав самолично и землю выделил на Киевских горах. На службе, в ектениях, Феодосий по-прежнему поминал первым Изяслава, а за ним уже и Святослава. Совершенно очевидно, что в Печерском монастыре не могло появиться "Сказание о гибели Бориса и Глеба", в котором явно выражены и приоритет младшего брата Глеба над старшим Борисом, легко проецируемый на отношения между Святославом и Изяславом, и покровительство Глеба черниговцу Святославу, обретаемое в этой связи особый смысл. К тому же, "нелюбый" печерцам епископ Неофит назван митрополитом.

О чем может свидетельствовать сохранившееся в новгородских летописях повествование о перенесении мощей святых Бориса и Глеба в 1072 г. с упоминанием имени епископа-митрополита Неофита? И как объяснить различие в перечне имен церковного духовенства, присутствовавшего на этих торжествах, приводимого "Повестью временных лет" под 1072 г. и новгородскими летописями под тем же годом?

В комментариях к "Повести временных лет" Д.С. Лихачев не нашел этому объяснения: "В летописях, восходящих к Новгородско-софийскому своду 30-х годов XV в. этот список (по сравнению со списком "Повести временных лет") несколько иной: "И митрополитъ Георгий Киевьскый и другый Неофитъ, черниговьскый епископъ, Петръ Переяславьскый, Никита Белогородьскый, Михаило Юрьевьскый" (Софийская первая летопись и некоторые другие)... Источники этих поправок не ясны". Повесть временных лет. 2-е изд. СПб., 1996. С. 500 Имена тех же присутствующих перечислены и в Воскресенской летописи. Летопись по Воскресенскому списку // ПСРЛ. СПб., 1856. Т. 7. С. 341; Русские летописи. Т. 2. Воскресенская летопись. Рязань, 1998. С. 443. Нетрудно, однако, заметить полное совпадение этого списка духовных лиц с их перечнем в "Сказании о Борисе и Глебе".

Случайно ли оно и о чем свидетельствует?

При внимательном рассмотрении всей целиком статьи 1072 г. из Воскресенской летописи, обращает на себя внимание ее поразительное сходство не с летописной статьей "Повести временных лет" под 1072 г., а с самим "Сказанием о Борисе и Глебе". В целом тексты совпадают почти дословно, но в них имеются стилевые отличия - перестановки слов, изменение падежей и, соответственно, окончаний и т.п. - свидетельство работы редактора. И как ни странно, в Воскресенской летописи сохранился более древний и полный текст, чем в "Сказании".

После совпадающего перечня имен высшего духовенства, присутствовавшего на торжествах по перенесению мощей св. Бориса и Глеба (кроме имени Николы Переяславльского, замыкающего именной список, и не упомянутого "Сказанием"), в Воскресенской летописи следует подробный рассказ о самом событии, неизвестный "Сказанию", "... и прочии вси игумени, и попы и диаконы, и пришедше со кресты, и съ кандилы и со свещами многыми, идеже лежать святою телеса пречистаа, сотворивъ молитву повеле окопати прьсть, сущую на гробе святою. Копающимъ же имъ, исхождаше благоуханнаа воня отъ гробу святою, и окопавше изнесоша отъ земля; и приступивъ митрополить Георгий со прозвитеры, со страхомъ и любовию, откры гробъ святою, и видеша чюдо преславно, телеса святыхъ никакоя же язвы не имуща, но все цело, и лица ихъ светла бяста яко аггела, яко дивитися архиепископу зело, и всемъ исплъньшимся благоуханиа много. И сотвориша празнество светло..." Там же. С. 341; Воскресенская летопись. С. 443. и т.д. В "Сказании" отсутствует текст от слов "и попы, и диаконы" до слов "И створиша празднество". Далее идет идентичный "Сказанию" текст, но по сравнению с ним в "Сказании" много мелких (одно - два слова) пропусков и нет возможности их все здесь указать. Приведём еще один пример. "Сказание": "И по литургии вься братия и обедаша вси на купь, и праздьноваша праздьньство светьло..." Успенский сборник. С. 63. После слов "вься братия" перед соединительным союзом "и", связанным со словом "обедаша", явно не хватает глагола. Первоначальный вид фразы восстанавливается по Воскресенской летописи: "По литургии вся братия идоша съ бояры своими койждо и обедаша вкупе съ любовию съ великою, и праздьноваше праздьньство светьло". Воскресенская летопись. С. 341.

Приведенных примеров достаточно, чтобы убедиться в том, что текст из "Сказания о Борисе и Глебе" - это сокращенный и слегка отредактированный вариант текста, легшего в основу статьи 1072 г. Воскресенской летописи. Нужно отметить, что и текст Воскресенской летописи подвергся поздней редактуре: так Борис и

Глеб названы уже святыми, а торжества 1072 г. датированы 2-м мая, а не 20-м, в чем, несомненно, отразились торжества 1115 г., о которых, кстати сказать, Воскресенская летопись сообщает весьма сухо, без подробных описаний, имеющихся в «Сказании».

Откуда же сообщение о перенесении мощей Бориса и Глеба в 1072 г. попало в новгородские летописи? "Сказание о Борисе и Глебе", принявшее известный (т.е. уже отредактированный) вид после 2 мая 1115 г. Воронин Н. Н. «Анонимное» Сказание о Борисе и Глебе. С. 46. отпадает, поскольку само является по отношению к Воскресенской и Софийской летописям вторичным.

Не могло оно быть заимствовано и из статьи под 1072 г. "Повести временных лет", поскольку оба сообщения отличаются текстологически, к тому же, как уже говорилось, сама статья 1072 г. из "Повести временных лет" появилась в летописи только после 1115 г.

По наблюдению А.А.Шахматова, высказанному в "Разысканиях...", новгородские летописи пользовались южно-русским (киевским) источником, написанным до 1115 г. Если это не первая (т.е. Несторова) редакция "Повести временных лет", в которой не было еще сообщения о перенесении мощей Бориса и Глеба в 1072 г., то что же?

Единственно возможным источником как для Воскресенской, Софийской и других сходных с ними новгородских летописей, так и для "Сказания о Борисе и Глебе", принявшего известный нам вид после 1115 г., могло быть только существовавшее самостоятельно "Сказание о гибели Бориса и Глеба", написанное прочерниговским автором во время княжения в Киеве с 22 марта 1073 г. по 27 декабря 1076 г. черниговского князя Святослава Ярославича.

Тогда получает правдоподобное объяснение упоминание в нем Черниговского епископа Неофита в сане митрополита.

Как известно, Киевский митрополит Георгий, присутствие которого на торжествах 1072 г. отмечено всеми источниками, в конце 1072 - начале 1073 г. отправился в Константинополь (о чем сообщают и "Повесть временных лет", и "Чтение" Нестора) и в дальнейшем уже на Русь не возвратился. Его преемник Иоанн II приехал в Киев только в 1077 г.

Стало быть, когда в Киеве княжил Святослав, митрополичья кафедра пустовала. По всей видимости, Святослав "назначил" своего Черниговского епископа престолоблюстителем на время отсутствия на Руси митрополита-грека. В этой связи вспоминается похожий эпизод из нашей истории середины ХIII в., когда Михаил Черниговский, также на время занявший Киев, назначил около 1243 г. на пустовавшую митрополичью кафедру игумена Петра Акеровича без утверждения патриархом и даже отправил его с особыми полномочиями на церковный Собор в Лион. (Пашуто В. Т.Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М.; Л., 1950. С. 57--62). Это легко было сделать, если епископ Неофит был уже титулярным митрополитом Черниговским, как полагал А.Поппэ. Взявшийся написать "Сказание о гибели Бориса и Глеба" - не каноническое житие, а историческую повесть, черниговский (или прочерниговский) автор отразил занимаемое на то время положение епископа Неофита и как бы узаконил его, упомянув его имя рядом с Киевским митрополитом Георгием при описании торжеств 1072 г. Негативное отношение к Неофиту (или его назначению митрополитом, совершенном Святославом), продемонстрировали не только печерские монахи, не пригласив его на закладку Успенской церкви, но и выдубицкие, уже в начале ХII в. поместившие в "Повесть временных лет" статью под 1072 г. вовсе без упоминания, по какой-то причине, его имени. Недовольство Печерской обители могло вызвать если не согласие, то, во всяком случае, непротивление владыки Неофита узурпации власти Святославом, преступившем "заповедь отню, паче же Божью". ПЛДР: XI--начало ХII века. С. 196.

Появление "Сказания о гибели Бориса и Глеба" могло быть как-то связано со строительством Святославом каменной церкви во имя Глеба и Бориса. Точнее, заказано к торжествам, которые, надо полагать, планировались по ее завершении, и выразились бы в очередном перенесении мощей страстотерпцев. Но князь Святослав Ярославич неожиданно умер, церковь осталась недостроенной.

В 1076 г. в Киев возвращается Изяслав Ярославич, за два года не проявивший интереса к новостройке и к мощам Бориса и Глеба. 3 октября 1078 г. он погиб в битве с сыном Святослава, Черниговским князем Олегом на Нежатиной ниве.

Киевский престол занимает младший из Ярославичей - Всеволод, княживший до своей смерти 13 апреля 1093 г. Всеволод Ярославич возобновил строительство каменной церкви: как и Святослав, он был заинтересован в укреплении культа страстотерпцев, но не Глебоборисовского, черниговского, а Борисоглебского, поскольку Борис был покровителем Всеволода и отцом выделенного надела - Переяславльского княжества.

За год до его вокняжения в Киеве на Русь приезжает новый митрополит Иоанн II (1077-1088). "Повесть временных лет" характеризует его как "мужа хытра книгамъ и ученью", был он, по словам летописца, "речистъ же, книгами святыми утешая печалныя, и сякого не бысть преже в Руси, ни по немь не будеть сякъ". Там же. С. 218

Во времена его пастырской деятельности в Киеве, видимо, и произошло официальное утверждение святых Бориса и Глеба общерусскими святыми, установление Борисоглебского культа, и окончательное сложение торжественной службы на этот день.

Здесь еще раз уместно сослаться на исследователя службы святым Д.И.Абрамовича: "С распространением памяти свв. Бориса и Глеба потребовалась более торжественная служба, а "творение" митрополита Иоанна дополняется новыми песнопениями и молитвословиями". Абрамович Д. И. Жития святых Бориса и Глеба и службы им. С. ХХI. По всей видимости, именно митрополит Иоанн II и довершил работу над службой. Думается, будучи поставленным на Киевскую митрополию Константинопольским патриархом после выказывавшего неверие в святость князей Бориса и Глеба митрополита Георгия, митрополит Иоанн II не стал бы создавать торжественную службу святым Борису и Глебу без официального их признания византийской Церковью. Не то было время, и не те порядки, как при его далеком одноименном предшественнике. И перенесение мощей уже официально признанных общерусских святых в новую, достраиваемую Всеволодом, церковь, которое, не нужно сомневаться, пришлось бы на 24 июля - день гибели Бориса, покровителя Всеволода, должно было окончательно утвердить 24 июля днем памяти святых - новый праздник в Русской земле.

Приоритетное положение праздника святым на 24 июля зафиксировано в дошедших до нас рукописных книгах ХI - первой половины XIII вв. Помимо уже упоминавшихся двух июльских служебных миней конца XI - начала XII вв. , в которых приводится служба святым на 24 июля, назову еще несколько. В Евангелии апракос ("Юрьевском Евангелии"), датируемом 1119-1128 гг. в месяцесловной части на 24 июля указана память "убиения Бориса, князя русьскааго", а в "Симоновом Евангелии" (апракос, 1164г.) указана на тот же день память обоих князей. В минейном стихираре 1156-1163 гг. имеется стихира Борису и Глебу на 24 июля. В позднейших апракосах - второй половины XII-первой четверти XIII вв. указываются уже две памяти святым - перенесение мощей 2 мая и 24 июля, день гибели Бориса. В апракосе конца ХIII в. появляется еще одна память - Глеба - 5 сентября с отсылкой на службу 24 июля. В двух Студийских уставах конца ХII в. имеется служба свв. Борису и Глебу только на 24 июля. В то же время, сохранившиеся майские служебные минеи XII в., а также первой половины XIII в., не имеют указаний на службу 2 мая. Приведенных примеров вполне достаточно, чтобы согласиться с положением о первенстве и главенстве праздника 24 июля перед другими.

Займёмся рассмотрением житий святых благоверных князей Бориса и Глеба.

Святые страстотерпцы Борис и Глеб были мужчинами знатного происхождения, которые унаследовали титулы князей, веровали в Господа Бога и при жизни сделали много полезных деяний. Почитают их память торжественным богослужением. Праздничные дни в православном календаре: 15 (2) мая, 6 августа (24 июля) и 18 (5) сентября.

Святые пережили смутную эпоху христианских гонений и язычничества, а потому их мощи нашлись с трудом. Могилу убиенного князя Бориса нашли около города Вышгорода, находящегося близ Киева. А через некоторое время стало известно, где был погребён и благоверный Глеб. Его мощи нашли в нескольких километрах от Смоленска – в городке Смядыни. Получив разрешение от местного руководства на извлечение их мощей, архиепископы перевезли их по реке Днепр в Киев. Там, в честь князей, в 1026 году была основана и освящена пятиглавая церковь, куда и по сей день съезжаются верующие для молитвы святым. Прихожане верят в чудодейственную силу данного места, так как здесь было замечено большое количество исцелений и очищений грешных личностей. Сюда приводили огромное количество людей с вредными привычками или печальным прошлым. Они проводили несколько дней в окружении служителей Вышгородского Борисоглебского собора и ощущали значительное облегчение. Большая часть из них бросали курить или употреблять алкоголь, а разуверившиеся – ценить каждый миг жизни и верить в светлое будущее.

В историческом контексте Вышгородская церковь была довольно популярной среди семейства Ярославичей, которые ежегодно приходили на службу, посвященную памяти Бориса и Глеба. После объединения своих княжеств они приняли решение установить ежегодное празднование в честь святителей – 2 (15) мая. На первом богослужении присутствовали такое выдающиеся личности, как митрополит Георгий Киевский и Неофит Черниговский. Сюда же съехались епископы, игумены и духовенство с самых дальних уголков Киевской Руси. Интересно то, что Святослав Ярославич намеревался отреставрировать храм, соорудив вокруг него каменное обрамление. Когда начались работы, Святославу во сне явился архангел Гавриил, который строго запретил мужчине возводить вокруг церкви каменную кладку, но он не принял во внимание вещее виденье и продолжал свою работу. Через месяц он умер от неизвестной болезни, так и не закончив своё дело. В 1093 году князь Всеволод решил закончить кладку из камня, но достроил её, она обрушилась в ту же ночь.

Почитание страстотерпцев было наиболее развито во время правления внуков Ярослава, но не привело к позитивным последствиям, ведь являлось неким соревнованием между братьями. Каждый из них хотел всё больше угодить Богу и святым материальными благами, но мужчины забывали и о чистоте души, которая достигается посредством покаяния и молитв. К примеру, Святополк велел своим мастерам написать иконы в честь страстотерпцев, выполненные из серебра, а его брат на следующий день отдал приказ на изготовление золотых икон и образов Борису и Глебу.

Стоит отметить, что святые были одними из первых русских мужей, которых канонизировали как в России, так и в Византии. Священники византийских церквей вели ежегодную службу в их честь, а инициатором действа стал преподобный Иоанн I (митрополит 1008-1035 годов). Этот факт способны подтвердить летописи, находящиеся в городе Минея. Это свидетельствует об особом почитании и уважении страстотерпцев не только в Киевской Руси, но и в других государствах. Их мощи являются национальной гордостью и символом православной религии.

15 мая (2 мая по старому стилю) Православная Церковь отмечает память перенесения 1115 году мощей благоверных князей российских Бориса и Глеба в новую церковь усыпальницу.

Борис и Глеб были первыми русскими святыми , канонизованными Русской и Византийской Церквами в лике мучеников страстотерпцев.

Русские князья Борис и Глеб (в крещении Роман и Давид) были младшими сыновьями Киевского великого князя Владимира Святославовича. В междоусобной борьбе, вспыхнувшей в 1015 году после смерти князя Владимира, они были убиты старшим братом Святополком Окаянным.

Из сказаний о Борисе и Глебе известно, что они были воспитаны в христианском благочестии. Борис получил хорошее образование, любил читать Священное Писание и, особенно, жития святых. Глеб разделял стремление брата посвятить жизнь исключительно служению Богу. Оба брата отличались милосердием и сердечной добротой, подражая примеру своего отца.

Еще при жизни отца Борис получил в удел Ростов, а Глеб - город Муром.

Вскоре после смерти князя Владимира старший его сын Святополк объявил себя великим князем Киевским и, стремясь оградить себя от возможного соперничества брата Бориса, на стороне которого были симпатии народа и войска, подослал к нему убийц. 24 июля 1015 года князь Борис был убит на реке Альте. Его тело тайно привезли в Вышгород и положили в храме во имя святого Василия Великого.

После этого Святополк также вероломно убил и второго брата - Глеба, вызвав его из его удела Мурома. Глеб был убит 5 сентября 1015 года в устье реки Смядыни, неподалеку от Смоленска.

Почитание святых Бориса и Глеба началось очень рано, вскоре после их кончины. Служба святым была составлена митрополитом Киевским Иоанном I.

Было известно, что убиенный князь Борис погребен в Вышгороде, близ Киева. Великий князь Киевский Ярослав Мудрый позаботился о том, чтобы разыскать останки святого Глеба, бывшие четыре года непогребенными, и совершил их погребение в Вышгороде в храме во имя святого Василия Великого, рядом с мощами святого князя Бориса.

Через некоторое время храм этот сгорел, мощи же остались невредимы. Как свидетельствуют древние книги, скоро над могилами святых князей начали являться знамения и чудеса: то видны были огненные столбы и горящие свечи, то слышно было ангельское пение.

Мощи святых братьев Бориса и Глеба были извлечены из земли и положены в специально построенной часовне. 24 июля 1026 года был освящен построенный Ярославом Мудрым пятиглавый храм в честь святых мучеников. В последующие годы Вышгородский Борисоглебский храм с мощами святых страстотерпцев становится семейным храмом Ярославичей. Символом их единения стало празднование перенесения мощей Бориса и Глеба 2 мая. История его установления связана с предшествовавшими событиями русской истории.

2 мая 1069 года в Киев вошел великий князь Изяслав, изгнанный в сентябре 1068 года с княжения в результате восстания киевлян. В благодарность за содействие в установлении мира на Русской земле князь построил вместо обветшавшего храма, воздвигнутого в 1026 году, новый. 2 мая 1072 года мощи святых были перенесены во вновь сооруженную князем Изяславом церковь.

В 1011 году князь Олег Святославич построил на свои деньги каменную церковь, в которую при Владимире Мономахе были перенесены мощи святых.

Перенесение мощей в новую, выстроенную во имя Бориса и Глеба церковь в Вышгороде, в котором участвовали все трое Ярославичей (Изяслав, Святослав, Всеволод), произошло 2 мая (15 по новому стилю) 1115 года.

И с тех пор этот день памяти перенесения мощей стал широко праздноваться на Руси.

Церковь также отмечает память первых русских святых в день убиения Бориса 24 июля (6 августа и в день убиения Глеба 5 (18) сентября.

Центром почитания Бориса и Глеба в домонгольский период стала церковь в их честь, построенная в Вышгороде в 1115 году. В ней кроме мощей хранились и другие реликвии, связанные с братьями, среди которых был меч Бориса, вывезенный в 1155 году во Владимир князем Андреем Боголюбским. Церковь была разрушена во время нашествия Батыя на Киев в 1240 году. При этом были утрачены мощи святых братьев и попытки их обрести вновь, предпринимавшиеся в 1743, 1814 и 1816 годах, не дали результата.

Первоначально Бориса и Глеба почитали как целителей, но очень скоро они стали покровителями всех русских князей, помощниками в битвах. В сказании о братьях они именуются "небесными человеками и земными ангелами", молитва к которым способна отогнать "бранный меч и междоусобие".

Об особом почитании на Руси святых мучеников Бориса и Глеба свидетельствуют многочисленные списки житий, сказаний о мощах, чудесах в рукописных и печатных книгах XII XIX веков. История братьев мучеников не раз вдохновляла летописцев. Древнейшие и наиболее полные варианты сказаний, принадлежащие к числу лучших образцов древнерусской литературы, приписываются Нестору и черноризцу Иакову.

По всей Руси им было посвящено множество храмов и монастырей, в которых хранятся многочисленные фрески и иконы святых братьев страстотерпцев Бориса и Глеба.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

15 мая настоятель храма Казанской иконы Божией Матери в Теплом Стане иерей Александр Зорин совершил Божественную литургию. Накануне, 1 4 мая, в храме была совершена Утреня с чтением акафиста благоверным князьям Российским Борису и Глебу.

Эти святые особенно почитаются в Казанском приходе в Теплом Стане, т.к. в храме Казанской иконы Божией Матери в усадьбе Богородское-Воронино, который находился недалеко от современного храма и был закрыт и перестроен в начале XX века, с 1677 г. до середины XVIII в. находился придел в честь святых Бориса и Глеба. Он был построен в память небесных покровителей родственников боярина Василия Петровича Морозова, владельца «пустоши Воронино, Шаблыкино тож» (Богородского-Воронина) - Глеб и Борис Морозовы в числе других лиц, бывших в феврале 1613 г. на Земском соборе, подписались на грамоте об избрании царя Михаила Федоровича Романова.

Икона этих великих заступников Земли Русской находится в иконостасе Казанского храма.

Историческая справка

Святые Борис и Глеб (в крещении Роман и Давид) были первыми русскими святыми, канонизированными Русской и Византийской Церквами в лике мучеников-страстотерпцев. Они были младшими сыновьями Киевского великого князя Владимира Святославовича. В междоусобной борьбе, вспыхнувшей в 1015 году после смерти князя Владимира, князья были убиты своим старшим братом Святополком Окаянным.

Из сказаний о Борисе и Глебе известно, что они были воспитаны в христианском благочестии. Борис получил хорошее образование, любил читать Священное Писание и особенно жития святых. Глеб разделял стремление брата посвятить жизнь исключительно служению Богу. Оба брата отличались милосердием и сердечной добротой, подражая примеру своего отца. Еще при жизни отца Борис получил в удел Ростов, а Глеб - город Муром.

Вскоре после смерти князя Владимира старший его сын Святополк объявил себя великим князем Киевским и, стремясь оградить себя от возможного соперничества брата Бориса, на стороне которого были симпатии народа и войска, подослал к нему убийц. 24 июля 1015 года князь Борис был убит на реке Альте. Его тело тайно привезли в Вышгород и положили в храме во имя святого Василия Великого.

После этого Святополк также вероломно убил и второго брата - Глеба, вызвав его из его удела Мурома. Глеб был убит 5 сентября 1015 года в устье реки Смядыни, неподалеку от Смоленска.

Почитание святых Бориса и Глеба началось очень рано, вскоре после их кончины. Служба святым была составлена митрополитом Киевским Иоанном I (1008-1035).

Великий князь Киевский Ярослав Мудрый позаботился о том, чтобы разыскать останки святого Глеба, бывшие четыре года непогребенными, и совершил их погребение в Вышгороде в храме во имя святого Василия Великого, рядом с мощами святого князя Бориса.

Через некоторое время храм этот сгорел, мощи же остались невредимы. Как свидетельствуют древние книги, скоро над могилами святых князей начали являться знамения и чудеса: то видны были огненные столбы и горящие свечи, то слышно было ангельское пение.

Мощи святых братьев Бориса и Глеба были извлечены из земли и положены в специально построенной часовне. 24 июля 1026 года был освящен построенный Ярославом Мудрым пятиглавый храм в честь святых мучеников. В последующие годы Вышгородский Борисоглебский храм с мощами святых страстотерпцев становится семейным храмом Ярославичей. Символом их единения стало празднование перенесения мощей Бориса и Глеба 2 мая (15 мая по н. ст.). История его установления связана с предшествовавшими событиями русской истории.

2 мая 1069 года в Киев вошел великий князь Изяслав. В благодарность за Божие содействие в установлении мира на Русской земле князь построил вместо обветшавшего храма, воздвигнутого в 1026 году, новый. Перенесение мощей, в котором участвовали все трое Ярославичей (Изяслав, Святослав, Всеволод), было приурочено ко 2 мая, это число и было утверждено для ежегодного празднования.

Святослав Ярославич, княживший в Киеве в 1073-1076 гг., предпринял попытку сделать Борисоглебский храм каменным, но успел довести кладку стен лишь до восьми локтей. Всеволод достроил церковь, но она в ту же ночь обрушилась.

Почитание святых Бориса и Глеба сильно развилось в эпоху внуков Ярослава, приводя нередко к своеобразному благочестивому соревнованию между ними. Сын Изяслава Святополк устроил святым серебряные раки, сын Всеволода Владимир Мономах в 1002 г. тайно, ночью прислал мастеров и оковал серебряные раки листами золота. Но их превзошел сын Святослава Олег. К 1011 году он выстроил новую церковь.

Смерть Святополка Изяславича вызвала в Киеве новый мятеж, который едва умирил Владимир Мономах, ставший в этом году великим князем. Он решил скрепить дружбу со Святославичами совместным торжеством перенесения мощей в Олегов храм. «И все святители, игумены, черноризцы, поповство сошлось, наполнив весь город и по стенам градским не уместились». Наутро, 2 мая 1115 года, в Неделю жен-мироносиц, начали петь утреню в обеих церквах - старой и новой, началось перенесение мощей. При этом произошло своеобразное разделение: «и повезли на санях сначала Бориса, с ним шли Владимир, митрополит и духовенство». За ним на других санях повезли святого Глеба: «с ним шел Давыд с епископами и духовенством». Это разделение соблюдалось и в дальнейших поколениях. Святой Борис считался небесным покровителем преимущественно Мономашичей, святой Глеб - преимущественно Ольговичей и Давыдовичей. Доходило до того, что Владимир Мономах в своем «Поучении», говоря о Борисе, не упоминает Глеба, а в роду Ольговичей, наоборот, ни одного княжича не назвали именем Борис.

Вообще же имена Борис и Глеб так же, как Роман и Давид, были излюбленными во многих поколениях русских князей.

Вышгородские святыни были не единственным центром литургического церковного почитания святых страстотерпцев Бориса и Глеба, распространенного по всей Русской земле. Прежде всего, существовали храмы и монастыри в конкретных местностях, связанных с мученическим подвигом святых и их чудесной помощью людям: храм Бориса и Глеба на Дорогожиче, на пути в Вышгород, где святой Борис, по преданию, испустил дух; Борисоглебский монастырь на Тме, близ Твери, где конь Глеба повредил ногу; обители того же имени на Смядыни - на месте убиения Глеба и на реке Тверце, близ Торжка (основан в 1030 г.), где хранилась глава святого Георгия Угрина. Борисоглебские храмы были воздвигнуты на Альте - в память победы Ярослава Мудрого над Святополком Окаянным 24 июля 1019 года, и на Гзени, в Новгороде - на месте победы над волхвом Глеба Святославича.

Олег, кроме Вышгородского храма, воздвиг в 1115 г. Борисоглебский собор в Старой Рязани. Его брат Давыд строит такой же в Чернигове (в 1120 г.). В 1132 г. Юрий Долгорукий построил церковь Бориса и Глеба в Кидекше на реке Нерли, «где было становище святого Бориса». В 1145 г. святой Ростислав Смоленский «зяложи церковь каменну на Смядыни», в Смоленске. В следующем году возник первый (деревянный) Борисоглебский храм в Новгороде. В 1167 г. на смену деревянному закладывается каменный, оконченный и освященный в 1173 году. Строителем церкви новгородские летописи называют Сотко Сытинича - былинного Садко.

Центром почитания Бориса и Глеба в домонгольский период оставалась церковь в их честь, построенная в Вышгороде в 1115 году. В ней, кроме мощей, хранились и другие реликвии, связанные с братьями, среди которых был меч Бориса, вывезенный в 1155 году во Владимир князем Андреем Боголюбским. Церковь была разрушена во время нашествия Батыя на Киев в 1240 году. При этом были утрачены мощи святых братьев и попытки их обрести вновь, предпринимавшиеся в 1743, 1814 и 1816 годах, не дали результата.

Первоначально Бориса и Глеба почитали как целителей, но очень скоро они стали покровителями всех русских князей, помощниками в битвах. В сказании о братьях они именуются «небесными человеками и земными ангелами», молитва к которым способна отогнать «бранный меч и междоусобие».

Об особом почитании на Руси святых мучеников Бориса и Глеба свидетельствуют многочисленные списки житий, сказаний о мощах, чудесах в рукописных и печатных книгах XII-XIX веков. История братьев-мучеников не раз вдохновляла летописцев. По всей Руси им было посвящено множество храмов и монастырей, в которых хранятся многочисленные фрески и иконы святых братьев страстотерпцев Бориса и Глеба.

(Из открытых интернет-источников)

- Борис и Глеб

Святые благоверные князья российские и страстотерпцы Борис и Глеб - первые русские канонизированные святые, совершившие свой духовный подвиг в XI веке. На протяжении десяти столетий люди помнят о них и молятся им, обращаются к небесным покровителям за помощью и за исцелением.

На некоторых православных русских иконах изображены два брата. Один постарше, с бородкой, другой по моложе. На них княжеские плащи, шапочки с круглым верхом и собольей опушкой. Братья стоят или едут рядом на легконогих лошадках: одна вороная, черная, другая — рыжая, смотрится почти красной. Это Борис и Глеб — первые святые русской земли.

История братьев Бориса и Глеба

Братья были младшими сыновьями киевского князя Владимира Святославовича — того самого, которого народ прозвал «Красным Солнышком». Борис и Глеб с молодых лет слышали непростую историю их отца. Ему пришлось поднять оружие на своего старшего брата Ярополка, борьба которого за княжескую власть привела к гибели их третьего брата — Олега. Одолев дружину брата, Владимир проявил великодушие и не собирался проливать родную кровь. Однако Ярополк все же погиб от мечей варягов, и его смерть тяжелым камнем лежала на душе у князя Владимира.

Распри между князьями привели к великому разорению русских земель. Воспользовавшись смутой, на Русь двинулись поляки и болгары, на южных ее рубежах совершали набеги степняки-печенеги. Владимиру Святославовичу не раз пришлось водить свою дружину в походы, освобождая и собирая под свое крыло захваченные уделы. После одного из таких походов (на Херсонес) киевский князь крестил своих подданных в водах Днепра.

Новая, православная, вера была по сердцу Борису и Глебу. Старший, Борис, хорошо знал грамоту, часто читал Священное Писание и говорил с братом о жизни великих христианских подвижников и мучеников. Примеры людей, не дрогнувших перед суровыми жизненными испытаниями и не поступившихся своей верой, вдохновляли братьев. Очень скоро им самим пришлось делать в жизни трудный выбор.

В 1015 году престарелый князь Владимир Святославович тяжело заболел и не смог возглавить очередной поход против печенегов. Вместо себя он отправил своего сына Бориса, который к тому времени уже почти четверть века княжил в городе Ростове. У Владимира было несколько сыновей, но его выбор пал на Бориса не случайно. Тот был хорошим воеводой, был добр к простому люду, его любила дружина.

Борьба братьев за княжество на Руси

В том походе сражаться Борису не пришлось. Печенеги, узнав о приближении грозной рати, ушли далеко в степи, а из Киева к тому времени пришли скорбные вести — скончался князь Владимир. Однако не только это печалило Бориса. Гонцы сообщали, что киевский престол захватил его старший брат Святополк. Опасаясь, что Борис тоже станет претендовать на престол, он задумал его убить.

Возмущенная дружина Бориса шумела, предлагая идти войной на Киев, силой взять престол и скинуть с него нелюбимого ими Святополка. Однако Борис прекрасно знал, к чему приведут такие действия. Пожар старой семейной драмы вновь готов был вспыхнуть, теперь уже опаляя детей князя Владимира. Руси опять грозило разорение, сотни дружинников могли погибнуть в княжеской схватке за власть.

Смерть Бориса

Борис не хотел этого допустить. Он отпустил дружину и остался в своем шатре молиться. Он знал, что посланные Святополком убийцы уже недалеко. Они ворвались в шатер к князю утром и стали бить его копьями. Бориса пытался прикрыть своим телом его верный слуга — венгр Георгий. Не пощадили и его. Тело истекающего кровью князя завернули в ткань шатра, бросили на телегу и повезли в сторону Киева. У стен города Борис еще дышал. Довершая свое черное дело, убийцы закололи его мечами. Тело убитого князя было погребено в Вышгороде, у церкви святого Василия.

Смерть Глеба

В то время Святополк послал гонцов к Глебу, который княжил в Муроме. Гонцы сообщили Глебу, что князь Владимир тяжело заболел и зовет сына в Киев проститься перед смертью. На самом деле и Владимир, и Борис были уже мертвы. Этой хитростью Святополк пытался выманить из Мурома своего брата, чтобы расправиться и с ним. Глеб поверил гонцам и отправился в дорогу.

Неподалеку от Смоленска Глеба нашли другие вестники. Они были посланы четвертым сыном Владимира — Ярославом, который хотел сообщить брату, что отец их мертв, Борис убит, а жизнь Глеба находится в смертельной опасности. Глеб не пожелал верить этим ужасным словам. У него была возможность вернуться в Муром, окружить себя дружиной, переждать. Однако, как и его брат Борис, он не пожелал противиться злу и поехал навстречу своей гибели.

Смерть настигла Глеба на Днепре, в устье речки Медыни. Ладья убийц догнала ладью Глеба, и через несколько мгновений юный князь пал с перерезанным горлом. В летописях сказано, что тело убитого было брошено на берегу «между двумя колодами».

Проклятие Святополка Смердящего

Борис и Глеб почти добровольно приняли смерть, отказавшись от вооруженной борьбы со злокозненным братом, однако тому не суждено было долго править в Киеве. Осенью к стенам города подступила новгородская рать, возглавляемая Ярославом. Опасаясь расправы, Святополк бежал.

Но смириться с потерей власти он не мог и еще дважды появлялся у стен Киева. Первый раз он привел печенегов, второй раз — поляков. Святополк хотел добиться власти любыми путями. Ярослав боролся с братоубийцей долгих четыре года. Однажды он был вынужден даже бежать в Новгород, но в 1019 году Святополк все же был окончательно побежден. Решающий бой произошел у реки Альты — той самой, на берегу которой был убит князь Борис. Святополк же бежал в Польшу, где до конца своих дней не находил себе пристанища. В народе его прозвали Смердящим.

Борис и Глеб - первые русские святые

Тело Глеба было найдено через несколько лет. Чудесным образом его не коснулся тлен. Останки мученика были захоронены рядом с братом — в Вышгороде.

Впоследствии около могилы убиенных князей был освящен первый из Борисоглебских храмов. Его построил Ярослав Мудрый, а освящение каменной пятиглавой церкви 24 июля 1026 года совершил Иоанн, митрополит Киевский, вместе с собором местного духовенства.

В 1071 году Борис и Глеб были причислены к лику святых. Они не были ни монахами, ни отшельниками. Братья не ответили на зло насилием, приняли смерть и так стали первыми русскими страстотерпцами. Их память чтится 2 мая; в этот день мощи братьев были перенесены в новую церковь в Вышгороде. Святые Борис и Глеб были и остаются на Руси «небесными молитвенниками» за всех православных христиан.

Начало почитанию святых братьев-князей Бориса и Глеба положил тоже их брат Ярослав Мудрый после того, как занял в Киеве великокняжеский престол.

Летописцы единодушно сравнивали Святополка с другим братоубийцей, библейским Каином, имя которого стало нарицательным, и утверждали, что злодею до конца его дней нигде не нашлось покоя, и даже его могила источала зловоние и смрад.

Кровь же, пролитая Глебом и его братом, словно залила пожар междоусобных раздоров, горевший на Руси, память же о братьях навсегда пережила их, ибо сказано в Святом Писании: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить».

Временами, в ключевые моменты истории, образы братьев являются в мир, благословляя людей на духовные подвиги.

Благословение братьев Александру Невскому

В 1240 году в устье Невы вошли шведские корабли. Когда весть о вторжении врагов долетела до Новгорода, его князь Александр, не дожидаясь подмоги соседей, выступил со своей дружиной навстречу неприятельской эскадре. Легенда рассказывает, что в ночь перед битвой на водах реки в тумане появилась ладья, на которой стояли два святых брата. Они благословили новгородцев на ратный подвиг. Шведы были разбиты, и после той славной победы .

Борис и Глеб покровители рода Рюриковичей

Борис и Глеб стали первыми русскими святыми, покровителями царствующего , и почитаются православной Церковью как чудотворцы-целители и страстотерпцы.

На фото: Перенесение мощей Бориса и Глеба.

В чем же состоит особенность святых Бориса и Глеба , в чем заключался их духовный подвиг, что столько веков люди помнят о нем? Если разобраться, то кажется, что ничего особенного они не совершили — они ведь даже не мученики, а страстотерпцы, то есть те, кто без сопротивления принял страдания и смерть от рук единоверцев, а не совершал мученического исповедания веры.

Борис и Глеб были сыновьями киевского князя Владимира Святославича, старшими сводными братьями им приходились Святополк, получивший прозвище Окаянный, и Ярослав Мудрый.

Владимир призвал Бориса в Киев и дал ему воинов, чтобы он сразился с печенегами. Тот выступил в поход и, не встретив врага, собирался возвращаться, и вдруг получил известие о смерти отца и о том, что Святополк хочет убить его, чтобы захватить единолично власть.

Борис не стал спасаться бегством, а встал на молитву в своем шатре - тут и напали на него подосланные Святополком убийцы. Смертельно раненный, он молился о прощении для своих врагов.

«И, воззрев на своих убийц горестным взглядом, с осунувшимся лицом, весь обливаясь слезами, промолвил: “Братья, приступивши - заканчивайте порученное вам. И да будет мир брату моему и вам, братья!”»

Ярослав предупредил Глеба, что Святополк хочет убить и его вслед за братом, но Глеб тоже не стал скрываться от врагов и принял страдание и смерть. Тело его бросили в пустынном месте, и долгое время пастухи видели там свет и слышали ангельское пение, но никто не знал причины, пока Ярослав Мудрый через много лет не нашел тело Глеба и не похоронил его рядом с Борисом. Тело святого оставалось нетленно, и дикие звери не тронули его.

В 1072 году мощи братьев были торжественно перенесены в новый собор в Вышгороде - с тех пор 15 мая считается днем их прославления. В течение ста лет у гроба святых совершались чудеса исцеления, поэтому они были прославлены как целители.

Во всех изображениях — и на иконах, и в литературных памятниках — подчеркиваются смирение и кротость братьев, их добрые, мягкие лица. Именно в этом и заключается их святость - в принятии страданий без сопротивления, в прощении и любви.

Народ хранит память о святых в названиях церквей, монастырей и городов - в России есть город Борисоглебск в Воронежской области, Романов-Борисоглебск (Тутаев) в Ярославской области, город Даугавпилс в Литве тоже носил раньше имя Борисоглебск, и это не говоря о множестве Борисоглебских церквей.

В Москве известный храм Бориса и Глеба, уничтоженный в 1930-е годы, находился у Арбатских ворот - о нем вспоминает Борис Пастернак в стихотворении «Вакханалия»:

Город. Зимнее небо.
Тьма. Пролеты ворот.
У Бориса и Глеба Свет, и служба идет.
Лбы молящихся,
ризы И старух
шушуны Свечек
пламенем снизу
Слабо озарены...

Плач Бориса по умершему отцу находит отклик в сердцах читателей даже через тысячу лет:

«Увы мне, отец и господин мой! К кому прибегну, к кому обращу взор свой? Где еще найду такую мудрость и как обойдусь без наставлений разума твоего? Увы мне, увы мне! Как же ты зашло, солнце мое, а меня не было там! Был бы я там, то сам бы своими руками честное тело твое убрал и могиле предал. Но не нес я доблестное тело твое, не сподобился целовать твои прекрасные седины. Сердце мое горит, душа моя разум смущает, и не знаю, к кому обратиться, кому поведать эту горькую печаль?»

Саша Митрахович 07.11.2018 18:16